Три креста - Григорий Александрович Шепелев
Легко представить, до какой степени успокаивали мальчишку прыжки дельфинов и то, что над океаном стояло радужное марево зноя, а не собор. Поэтому, когда леди Джоанна пришла к нему из кают-компании, он, к разочарованию загоравших на палубе лоботрясов, не выпроводил её пинком, как позавчера, а посадил чистить картофель. Сев, молодая женщина попыталась сдёрнуть с него штаны. Но те были очень крепко завязаны, и миледи Грэмптон добилась только того, что кок её стукнул по лбу половником. Перестав шалить, беглая жена взялась за работу. На лбу шотландки образовалась шишка, однако её глаза засияли, как после страстного поцелуя.
– Миледи, чистка картофеля вам к лицу, – заметил Клермон, усевшись напротив, чтобы погрызть сухари, – вам следовало родиться кухаркой, а не дворянкой.
– А тебе следовало родиться девчонкой, – с усмешкой отозвалась англичанка, ещё не слишком умело освобождая картофелину от кожуры, – ты вечно капризничаешь и ноешь! И ступни ног у тебя – даже ещё меньше, чем у меня. И ещё изящнее. Подними-ка ногу!
Они сидели не за столом, а около печки. Клермон послушно задрал одну из нижних конечностей. Точно так же подняв свою, миледи её приложила пяткой к пятке мальчишки, чтобы сравнить. Ступни оказались в точности одного размера.
– Вот видишь, – с довольным видом сказала леди Джоанна, – девчонка ты!
Опуская ногу, Клермон почувствовал, что ему вся эта история уже до смерти опостылела. Он решил поставить в ней точку, и будь что будет.
– О, наконец-то ваши глаза открылись, миледи! – произнёс он, – конечно, я – никакой не Клермон. Я – девушка, портовая проститутка из Амстердама. Всё очень просто. Прежде чем бросить якорь в Ченнае, Готфрид остриг мои волосы по-мальчишески и велел мне надеть штаны. Ему не хотелось, чтоб губернатор, ваш муж, подумал, что на «Летучем Голландце» царит разврат.
К его удивлению, леди Грэмптон от этих слов не упала в обморок, а пришла в полнейший восторг.
– Ого! – вскричала она, бросая картофелину в котёл, – ты хочешь быть девушкой? Любопытно! И как же тебя зовут, красотка моя? Видимо, Эльмира? Отлично! Тогда моё имя – Джон! Раздевайся, шлюха! Я сейчас буду тебя насиловать.
– Ночью, ночью! – поторопился вскочить Клермон, чтобы усадить вскочившую фантазёрку, – чёрт с тобой – приходи, когда все улягутся, кроме вахтенных! Не сейчас.
Но леди Джоанна сразу не успокоилась, и ему пришлось опять взять половник. Тогда пылкая шотландка мигом уселась. Не то вздохнув, не то застонав, она взяла следующую картофелину и нож.
– Чем занят сейчас капитан? – поинтересовался Клермон, хрустя сухарём.
– Вычисляет курс, – был ответ.
– И как мы пойдём к Тихому океану? Южно-Китайским морем или южнее, между Индонезией и Австралией?
Клермон задал этот вопрос, чтоб блеснуть познаниями, полученными в беседах с Дэнисеном. Но леди Джоанна всё поняла по-своему.
– Для девчонки ты слишком уж хорошо знаешь географию! – заявила она, – нет, ты не девчонка. Я тебя поняла. Ты мне намекнул, что я должна стать мальчишкой. Твоим мальчишкой. Ну, хорошо! Так и быть. Мне будет, наверное, очень больно. Но я согласна.
– Иди ты к чёрту! – взвизгнул Клермон и вскочил, – как я от тебя устал! Чтоб ты провалилась! Тридцатилетние проститутки в Венсене и на Монмартре – просто монахини, если сравнивать их с тобой! Когда эта чёртова каша сварится, жарь картошку с луком для капитана и Эдвардса!
Дав такую команду, вспыльчивый кок покинул свой камбуз и побежал к пятерым мальчишкам, которые разлеглись на корме в неприличном виде, подставив голые спины солнцу. Клермон улёгся между Джонатаном и Энди. От злости он весь дрожал.
– Клермон, раздевайся, – предложил Том, – чего ты, дурак, стесняешься? Девка, что ли?
– Сам ты дурак! – простонал Клермон, – все вы дураки! Отстаньте, отстаньте!
И он внезапно заплакал, роняя слёзы на палубу и повизгивая. Никто ничего не понял, но все сразу взялись его утешать, а дурака Тома чуть не убили. Из-за растерянности и глупости прозвучало столько ужаснейшей ерунды, что Клермон вскочил и стал реветь стоя. Том очень сильно старался загладить свою вину. Он сбегал без штанов в камбуз, весьма обрадовав своим видом леди Джоанну, и принёс плаксе ковш холодной воды. А дальше произошла совсем уже непонятная вещь.
– Собор Нотр-Дам! – завопил Клермон, сделав два глотка и отдав ковш Стивену, – да, он там! Смотрите, смотрите!
И он застыл, указывая рукою на горизонт. Глаза его были странными. Все матросы раскрыли рты.
– Да ей просто солнце голову напекло! – догадался Роберт. Забрав у Стивена ковш, он выплеснул воду на голову Клермону. Тот мигом пришёл в себя и вспомнил о деле, которое привело его на корму. Вновь горизонтально расположившись на палубе и велев матросам лечь рядом, он им сказал:
– Господа! Эта обезумевшая шотландская шлюха мне надоела. Кто из вас может заняться ею от своего собственного имени, чтоб она влюбилась в него?
Пятеро парней взволнованно заворочались, но сию же минуту скисли. Если бы среди них был Сэмми, он бы не скис, так как его голову напекала даже луна. Но он находился где-то внизу.
– Это дело сложное, – сказал Джонатан, – капитан к ней неровно дышит. К тебе-то он её не ревнует по вполне ясной причине, но если кто-то ещё решит к ней пристроиться, капитан ему свернёт шею.
– Что за наглец этот капитан! – возмутился Стивен, – наверняка он взял с неё кучу денег! Зачем ему ещё что-то в тридцать два года?
– Некоторым всё нужно и в тридцать пять, – усмехнулся Том, – и я тоже в толк не возьму, зачем! Об этом Клермона надо спросить.
– Дураки, заткнитесь! – вскричал Клермон, – я ведь вам сказал, что дело серьёзное! Мне сейчас пришлось ей пообещать, что я её впущу в камбуз сегодня ночью!
Мальчики разом издали весёлый возглас. Потом задумались. Тут на верхнюю палубу вышел Эдвардс. Подойдя к Дэнисену, он что-то ему сказал, слегка повернув штурвал,
