Безутешная плоть - Цици Дангарембга
Так налет того, что мать со жгучим отвращением называла «английскостью», приобретенной тобой в женском колледже Святого Сердца, наконец-то становится огромным преимуществом. Как приятно, хоть ты и подползаешь к среднему возрасту, пожинать плоды монастыря, который, дав тебе образование, сделал тебя «ими» – «они», «африканцы». Будучи менеджером тура «Зеленой жакаранды», ты еще в достаточной мере зимбабвийка, то есть африканка, чтобы представлять интерес для туристов, но не настолько странная, чтобы казаться угрозой. Ты легко общаешься с ними со своим англиканизированным акцентом, старательно его воспроизводя, хотя и коверкая некоторые дифтонги. Та, кем ты стала в конце длинного, извилистого пути, восхитительно загадочна, но в то же время знакома туристам, а это притягивает. Не там, где ты считаешь себя дома, не в бунгало и не в конторе на Джейсон-Мойо, но в дороге ты становишься звездой. Ты проводишь время с немолодыми женщинами в группах. Они привозят с собой сувениры, которые в знак благодарности дарят тем, с кем сталкиваются. Тебе достаются шоколад, длинные узкие шифоновые шарфы и маленькие флакончики духов. Фрау Бахман – они много путешествуют с мужем – особенно щедра, она прихватила вдобавок немецкое рождественское печенье, которое настоятельно рекомендует тебе сохранить и разделить с родными. «Прелестно!» (Энтцюкенд!) – с восторгом восклицает фрау Бахман, когда ты рассказываешь, что раньше обладание священным тотемным животным, которое берегли и поэтому не ели, гарантировало безопасность. Если же тотемное животное все-таки съедали, то обязательно выпадали зубы, продолжаешь ты со смехом. Сегодня, однако, люди идут к травникам, которые дают лекарства, чтобы можно было есть все подряд. Ты объясняешь, что выражение, обозначающее инцест, буквально переводится как «поедание тотема». «Поразительно!» – кивают туристы. Ты в свою очередь записываешь немецкие слова, чтобы проверить их на двоюродном зяте.
В сезон туристы достают фотоаппараты и переводят целые катушки пленки, когда ты показываешь им дерево, в честь которого названо эко-сафари. На многих фотографиях твоя начальница – милая, но хитрая зимбабвийка скандинавского происхождения. Ты тоже на многих кадрах, перебравшихся через моря и океаны: несколько натянуто улыбаясь, стоишь под сиреневым пологом жакаранды или в тени акации на просторах саванны. Такой тебя и запомнят.
* * *Вернувшись в контору после седьмого, особенно удачного сафари и ожидая повышения в тур-менеджеры, ты замечаешь в Трейси перемену. Она чаще уходит с работы к правительственным чиновникам в их кабинеты. После таких встреч становится неразговорчива, а если и говорит, то ограничивается короткими, отрывистыми фразами. Редко рассуждает о принципах. Сначала ты убеждаешь себя, что перемена в ее поведении вызвана натянутостью в отношениях с новым проект-менеджером, которую усилило твое отсутствие. Надеясь, что все именно так, ты целенаправленно, хоть и исподтишка, выискиваешь признаки разногласий между ними. Через несколько дней, что ты вкалываешь над опросниками и пишешь пространные отчеты по каждому аспекту тура – последнее порученное тебе дополнительное задание, – ты вынуждена признать, что причиной нового напряжения в конторе является не твой успех. Начальница и бывшая администратор по-прежнему составляют замечательную команду. Что еще хуже, предварительные результаты говорят о том, что количество туристов и отзывы о гетто Педзи будут по меньшей мере такими же, как у тебя.
Поскольку официальное название проекта Педзи непроизносимо, во всех рекламных материалах он именуется «Туристическое гетто «Зеленая жакаранда». Он стал для клиентов практически бесплатной возможностью дополнить обычное сафари пребыванием в густонаселенном поселении и состоит из обзорной экскурсии, одной ночевки, завтрака и нескольких мероприятий на выбор перед стандартной программой.
Педзи понимает опасность слишком шумного успеха и старательно пытается ее избежать. Во-первых, когда ты по возвращении много рассказываешь о довольных клиентах, она ни на миллиметр не поднимает свои выщипанные брови. Обезоруживая всех проходящих женщин улыбкой, даже тех, кого Педзи теперь, в новом качестве бизнес-леди, считает ужасными, она следит за распрями в здании, не закрывая стеклянные двери фойе, когда стоит у стойки администратора, хотя это и против рекомендации начальницы и политики компании. Она улыбается даже молодежи, толпящейся в поисках поживы у переполненных городских мусорных баков. Педзи так хочет продвинуться, что, опережая график Трейси, бросает им пару местных долларов на уборку мусора.
Однако со временем коллега не выдерживает великолепия своих перспектив. Несколько раз в неделю она обещает швеям, что скоро что-нибудь себе пошьет. А когда не приходит снять мерки, на их назойливые расспросы отвечает, что передумала и будет шить сестре. В конце концов она обещает все всем на всех этажах и не делает ничего. Тем не менее Педзи – пример того, как девушка из густонаселенных районов может стать удачливой деловой женщиной. Она по-прежнему чрезвычайно популярна. Трейси переживает из-за спонсоров, которые появляются без предупреждения и видят, что женщины, занимающие низкие должности, за их счет пьют кофе и едят самосу. Обитательницы же, идя на обед, начинают спрашивать сначала только Педзи, а затем всех вас троих, не принести ли на обратном пути капустного салата, самосы, угали или тушеного мяса.
– Эй, все! Гамбургеров? Салата? Самосы? – невозмутимо кричит Педзи на всю контору,
