Правило 24 секунд - Юля Артеева
Выглядит радостным и настороженным одновременно. Я обычно перед играми не прихожу, чтобы не сбивать настрой.
Сегодня у пацанов домашний матч, и вчера весь день они провели на тренировке, а потом в гостинице, мы долго не виделись. Ну, мне так кажется. Я пока сложно переношу его отсутствие, но стараюсь нащупать то, что меня искренне увлечет. И это не должны быть мои мелкие или учеба.
Мне хочется быть отдельным цельным человеком. В первую очередь для себя. Во вторую: для того, чтобы Гордею было со мной интересно.
– Соскучилась? – спрашивает он, а сам первый тянет ко мне руки.
С готовностью его обнимаю, нетерпеливо обшариваю его спину, пальцами веду по направлению мышц, жадничаю, я так скучала, правда!
– Вижу, что да, – шепчет он мне на ухо.
Опомнившись, отталкиваю Наумова от себя. Стараюсь смотреть строго, хоть, я уверена, глаза транслируют несколько другие эмоции.
Произношу, складывая руки на груди:
– Ты говорил, что не будешь влезать в неприятности.
Гордый приподнимает брови и склоняет голову на бок:
– Так?
– Влада так сильно избили, я видела фото. У него даже глаза не открываются.
– Переживаешь за него? – интересуется Наумов жестко.
Карие глаза темнеют, я эти оттенки уже наизусть знаю. Расстроен, злится, я эго его задела.
Тоже начинаю закипать:
– Совсем конченый, Наумов? Я за тебя переживаю! Что будет, если ты отмечаться к инспектору придешь, а у тебя костяшки сбиты?!
Вместо ответа он демонстрирует мне руки. Они целы. Слова застревают в горле, только дышу тяжело.
Потом говорю уже не так уверенно:
– А если он заявит? Не только Владос. Хоть кто-то из них.
Гордей вздыхает и опирается спиной на стену, смотрит на меня прямо и строго. Я уже жалею, что налетела на него с претензиями. Разве нельзя было просто спросить? Он бы все объяснил.
– Маш, мальчики в порядке. Скажем так, запрещенных приемов никто не применял. Ручки у всех тоже целы. Заявлений никаких не будет, потому что вопрос наконец закрыт. Все все поняли.
Хмурюсь и отвожу взгляд. Я знаю, что Гордей никогда не стал бы вредить людям просто так. Но я все еще учусь принимать его картину мира. Так переживала, что он ответит за ту драку, нервничала, ждала. И оказалось, что месть и правда подают холодной.
Сдаюсь и говорю тихо:
– Я просто за тебя волнуюсь.
– Ты знала, кто я, Рыжик.
– Пожалуйста, не надо больше ни с кем драться.
Он хмыкает:
– Я ни с кем и не дрался.
Снова замолкаю и смотрю на свои кеды. Кажется, пора их постирать… Поднимаю голову и улыбаюсь.
Спрашиваю:
– Они упали?
– Ага.
Я подаюсь вперед и крепко его обнимаю, обхватывая поперек грудной клетки. Вдыхаю знакомый запах, трусь щекой о баскетбольную майку, под которой мышцы напрягаются.
Гордей сдается быстро и нежно прижимает к себе.
Говорит мягко:
– Ну что ты, Амазонка? Прилетела разбираться. Я тебя ждал, Маш, так хотел поцеловать, мне губы твои снились, коленки с веснушками, кожа нежная…
Задерживая дыхание, зажмуриваюсь. Только он умеет за секунду превратить меня в пылающий астероид.
Руками скольжу Наумову под майку, касаюсь теплой кожи, чувствую, как нас обоих перетряхивает от этого контакта.
Шепчу:
– Прости. Просто испугалась за тебя. У меня ПТСР после суда.
– Посоветовать тебе психолога? – интересуется Гордый саркастично.
Потому что он сам ходит к специалисту, и это я настояла.
Прижимаюсь крепче и почти мурлычу:
– Нет. Лучше ты меня полечи.
Наумов улыбается, потом отстраняется и аккуратно касается кончиками пальцев моих ребер под тонкой футболкой.
Спрашивает:
– Не болит?
Отрицательно качаю головой:
– Она маленькая же. Ты сам сказал, что заживет быстро.
– Было странно делать тебе больно…
Пару дней назад Гордей сделал мне татуировку. Сам нарисовал эскиз и машинкой нанес на кожу. Там лисий хвост, изящный и очень красивый. Оказывается, рисует мой парень тоже талантливо.
– Нет ничего плохого в контролируемой боли. С тобой. Обычно потом всегда… приятно.
Наблюдаю, как в секунду темнеют его глаза. Наумов дергает меня на себя, припечатывая к своему телу и практически нападает на мои губы.
– Вы посмотрите на них! – раздается громогласное в пустом коридоре.
Синхронно поворачиваемся и видим, конечно, Дедулина. Стоит в строгом костюме, который всегда надевает на игру, руки засунул в карманы. Пожимает плечами и театрально демонстрирует крайнее изумление. Говорит:
– Я пацанов прячу, стерегу, чтоб ни алкоголя, ни тусовок, ни девочек. А они вот, в коридоре перед самой игрой обжимаются!
Испуганно отшагиваю и бормочу что-то сбивчиво. Перед их тренером я до сих пор сильно робею, к тому же осознаю, что отвлекать прямо перед игрой – несколько эгоистично.
– Не пугай мне девушку, – говорит Гордей строго и тянет меня обратно.
– В этих стенах ко мне на «вы».
– А дома на ты? Никак запомнить не могу, – спрашивает Наумов, нахально улыбаясь.
– Боженька, дай сил не сматериться и не убить никого… Машенька, поди в зал, хорошо? Потом пообнимаетесь.
– Удачи, – шепчу напоследок и бегу по коридору к нужной двери.
В зале пока еще пусто, только операторы подключаются, и Леля сидит прямо на столе, поджав под себя одну ногу. Рассеянно машет мне, когда ее окликаю, и продолжает строчить что-то в телефоне. Раздраженно откидывает волосы за спину, думает о чем-то, снова пишет. Потом припечатывает смартфон о столешницу с таким стуком, что я вздрагиваю.
Пересекаю игровое поле и интересуюсь:
– Экран не разбила?
– Лучше экран, чем чье-то лицо, – отзывается Бахман.
Ефим иногда зовет ее дикой кошкой, и я думаю, это более чем справедливо. Потому что на прошлой игре Оля с большим удовольствием оттаскала за волосы девчонку из группы поддержки. Хорошо, что мало кто из болельщиков это видел, а то было бы неловко. Пришли на баскет, а попали на женские бои.
Понимающе улыбаюсь и обнимаю девушку. Она вздыхает и на пару секунд доверчиво ко мне прижимается. Взрослая наша.
– Иди выдохни, – говорю ей и киваю на операторов, – я послежу.
– Спасибо!
Я занимаю ее место на столе и достаю из сумки толстый учебник. В медицинский я все-таки поступила и хочу начать готовиться к учебе заранее. Папа, конечно, был расстроен, что в конечном счете я выбрала педиатрию, но принял мое решение. Честно говоря, я больше нервничала по этому поводу, готовилась к войне, а этого не потребовалось.
Углубляюсь в чтение, иногда поглядывая за техниками и операторами.
Скоро зал потихоньку начинает заполняться людьми и знакомым уже запахом попкорна. Возвращается Леля, строгая и сосредоточенная. Волосы собрала в высокий хвост, пиджак скинула на стул
