Дочь Лунной богини - Сью Линн Тань

Сердце сжалось от горечи. Неужели я больше никогда не увижу маму и Пин’эр? А затем перед глазами мелькнули лица Ливея и, как ни странно, Вэньчжи. Обжигающий яд еще быстрее заструился по венам, а дыхание стало резким и прерывистым. Я закрыла глаза, чтобы не поддаваться ужасу оттого, что оказалась полностью во власти противника: безоружная, отравленная и загнанная в ловушку. «Нет, — гневно одернула себя я. — У меня есть военная подготовка. И разум все еще принадлежит мне. А еще у меня есть магия».

До боли стиснув челюсти, я попыталась успокоиться. Энергия потекла в руки, и через мгновение в шатер ворвался сильный порыв ветра, отшвырнув от меня наместника. Что-то слетело с его головы и разбилось на осколки. Корона из красных кораллов.

Его глаза недоуменно округлились, а затем вспыхнули от ярости. Он вскинул руку — и в ней засияла магия, но я упорно, даже безрассудно все сильнее засыпала его заклинаниями, не давая и шанса нанести ответный удар. Дикие порывы ветра трепали противника, воздушные кольца сжимали в тисках, а вспышки пламени опаляли кожу, и наместнику Жэньюю не удавалось их погасить. Если бы яд не приковал меня к месту, я бы давно рухнула на пол от перенапряжения. Потому что еще ни разу не сражалась, полагаясь лишь на магию. Предупреждение учительницы Даомин о том, что нельзя использовать энергию до последней капли, зазвенело в голове, но я понимала: если остановлюсь хоть на секунду — умру. Он не пощадит меня, не даст второго шанса. Прижавшись к стене шатра, наместник отражал заклинания, пока пот не заструился у него по лицу, а дыхание не стало таким же тяжелым, как у меня. Неистовая гордость охватила душу: я больше не была жалкой добычей.

Кто-то появился у входа. Вэньчжи! Его тело покрывали кровь, песок и грязь, а на лице застыла гримаса усталости… или ярости? Когда наместник Жэньюй, пошатываясь, поднялся на ноги, Вэньчжи бросился на него… но удар меча пришелся на подставленное копье. Губы наместника зашевелились, произнося слова, которые мне не удалось разобрать. Что он говорил? А вдруг Вэньчжи поддастся его магии?

— Кулон! — хотелось крикнуть мне, но сил едва хватило на отрывистый шепот.

Я испугалась, что Вэньчжи меня не услышал. Но мой лук валялся слишком далеко, а энергия почти иссякла. И лишь рука пульсировала от боли, которую раньше скрывала агония от бушующего в теле яда. Я опустила глаза и увидела, что из ладони до сих пор торчит наконечник стрелы.

До меня донесся приглушенный треск — это Вэньчжи швырнул наместника в шкаф. Жэньюй вновь вскочил на ноги, а его кулон засиял ярче. По спине пробежал холодок от мысли, что он может в любой момент высвободить силы. Я не могла пошевелить рукой, даже пальцем: яд практически полностью овладел моим телом. Но нельзя было допустить, чтобы наместник подчинил волю Вэньчжи. Хватая ртом воздух, я собрала всю оставшуюся энергию и призвала поток ветра — короткий, но быстрый и сильный, — он вырвал наконечник из моей ладони и со скоростью молнии метнул в наместника. Острие врезалось в кулон, а точнее, в драгоценный камень в самом центре. Он треснул — и его свет тут же померк.

Наместник Жэньюй распахнул рот в яростном крике, но мне он показался не громче шепота. Меня сжигала боль, все тело онемело. Со смертоносной грацией Вэньчжи развернулся, и его нога врезалась в бок наместника. Тот отшатнулся, но капитан успел полоснуть противника по ребрам клинком, отчего перламутровая чешуя на его доспехах раскололась. Рот наместника Жэньюя округлился, а на лице появилось странное выражение. Удивление? Недоумение оттого, что его магия не сработала? Что бы это ни было, я только порадовалась… и в груди вспыхнуло чистое удовлетворение.

Дыхание наместника становилось все тяжелее, а движения — все скованнее. Он отбивал сильные удары Вэньчжи, но действовал все более невнимательно, и от него разило отчаянием. Увидев, что капитан занес руку для удара, наместник метнул в него копье. Вэньчжи удалось увернуться, а затем плавно вонзить меч в броню соперника в районе ребер. Сделав выпад, капитан протолкнул клинок еще глубже, пока тот не погрузился по самую рукоять, а серебристый кончик в алых разводах не вышел из спины. С гримасой ярости Вэньчжи выдернул меч обратно. Из раны тут же хлынула кровь, а из горла наместника Жэньюя вырвался хрип. Соперник покачнулся назад. Он попытался зажать рану, но крови вытекало так много, что она заструилась сквозь пальцы. Затем наместник рухнул на песок, его голова запрокинулась, глаза закатились, конечности слегка задергались, но спустя мгновение он затих.

Умер. Он умер. Во мне не проснулось ни капли жалости к нему — правда, и радости я не ощутила. Просто несказанное облегчение оттого, что все закончилось и мы живы.

Отбросив меч, Вэньчжи кинулся ко мне и схватил за плечи. Его глаза расширились от вида моих ран, а губы зашевелились. Пришлось напрягать слух, чтобы разобрать слова.

— Где еще ранило? Почему ты не двигаешься?

Его прикосновения дарили уют, но меня сковывал такой холод, словно я оказалась под толстым слоем снега. Перед глазами все плыло так, что я даже не могла рассмотреть лицо Вэньчжи, а затем меня поглотила тьма.

Глава 21

Разлепив веки, я прищурилась от яркого света. Солнечные лучи вместе с соленым бризом проникали сквозь окна. Тело ощущалось таким вялым от долгого сна, что каждое движение давалось с трудом. А еще я немного замерзла и ощущала тепло лишь на своей руке. От чьей-то крепкой ладони. Но чьей? Кто-то сидел рядом со мной, но перед глазами до сих пор плыло, поэтому я моргнула, чтобы прояснить зрение. Прикосновение казалось приятным. И успокаивало воспоминания, пытавшиеся наброситься на меня: о крови, боли и ужасе.

Я резко выпрямилась и увидела рядом с собой Вэньчжи, взгляд которого показался мне более ласковым, чем когда-либо прежде. Почувствовав, как загорелась кожа, я тут же отдернула руку. Сколько он здесь пробыл? Как долго я спала? Я свесила ноги с кровати, стараясь не морщиться от боли.

Он нахмурился.

— Ты пролежала несколько дней. Может, не стоит так резко вставать?

— Я прекрасно себя чувствую.

Вот только, несмотря на браваду, стоило подняться на трясущиеся ноги, как резко закружилась голова, и я покачнулась. Но из гордости не опустилась вновь на кровать, а схватилась за деревянную раму, чтобы