Дочь Лунной богини - Сью Линн Тань
Я постаралась скрыть страх, ведь наместник Жэньюй ожидал от меня восхищения и послушания. Что я согнусь под гнетом его воли, как травинка на ветру. Раскрыв глаза, чтобы казаться наивной, я указала на кровать, где еще час назад спал принц Яньмин. Под покрывалом лежали подушки, напоминая очертаниями маленькое тело.
— Он спит, — сказала я.
Рот наместника изогнулся в злобной усмешке.
— Как только Восточное море станет моим, я избавлюсь от этого выродка, и мы станем править вместе. А вскоре предо мной падут и другие империи, и ты станешь императрицей Четырех морей. — Он протянул ко мне руку, обещая то, о чем, по его мнению, я мечтала.
Стоило мне услышать о презренных планах и как негодяй отзывается о принце Яньмине, как внутри вспыхнул гнев. Это еще сильнее укрепило мою пошатнувшуюся волю. Я уставилась на желтый камень у него на груди. От него исходила странная энергия, от которой волоски на коже вставали дыбом.
— Почему вы думаете, что победите?
— Мерфолки повинуются каждому моему слову. И морские существа — тоже. Тебе нечего бояться рядом со мной.
Его слова казались такими же сладкими, как жидкий мед, хотя все внутри от них содрогнулось. Но как же хотелось согласиться с ним, чтобы заслужить его одобрение. Нет! Я не стану поддаваться ему. Не стану одним из его неразумных приспешников.
Впившись ногтями в ладони, я направила волну воздуха на уши, чтобы заблокировать слух. На меня тут же обрушилась тишина. Я едва слышала собственное дыхание. Внутри все сжалось от осознания, что придется сражаться так, но попасть под чужой контроль меня страшило еще больше.
Я пристально посмотрела на наместника. Теперь не выйдет положиться на предательский шорох шагов или свист меча. Это риск, но он оправдан. Когда наместник Жэньюй направился к кровати, я выхватила из-за пояса кинжал и метнула в него. Но наместник успел отскочить в сторону, и лезвие лишь рассекло ему щеку. Не замедляясь, он бросился вперед, сорвал покрывало с кровати… и зарычал, обнаружив, что она пуста. В мгновение ока он развернулся, но мне хватило времени, чтобы добраться до ближайшего лука, натянуть тетиву и пустить стрелу. Взмахнув щитом, наместник отбил ее. Но я продолжила пускать стрелы одну за другой, пока на пальцах не появились бороздки от тетивы. Наместник с поразительной скоростью уклонялся от каждого выстрела. Я потянулась за следующей стрелой и ударилась локтем о полку шкафа. Зато заметила, как побелели костяшки его пальцев вокруг копья, и призвала щит… в который тут же врезалось оружие.
Последней стрелой мне удалось попасть негодяю в плечо. Я бросилась за новым колчаном, так сосредоточившись на этом, что не почувствовала колебаний воздуха, пока что-то не вонзилось в мою икру. Из ноги торчали две серебряные иглы, за которые цеплялся шелк халата. С них капала зеленоватая жидкость, которую мне уже доводилось видеть. А значит, яд морского скорпиона сейчас расползался по моему телу со скоростью лесного пожара. Щит упал — рассеялся, — оставляя меня беззащитной, как попавшего в ловушку кролика, к которому все ближе и ближе подбирается охотник.
Губы наместника Жэньюя зашевелились, он что-то мне говорил, но я слышала лишь слабое бормотание. Пришлось слегка ослабить печать на ушах, чтобы разбирать слова. Я понимала, что теперь смогу задержать его лишь болтовней.
— Трус, — прошипела я, стараясь отсрочить свой неизбежный конец и подтолкнуть соперника к необдуманным действиям. — Сразись со мной без своих уловок.
— Проигравшие вечно жалуются, а победители… ну, у победителей есть дела поважнее. — Наместник Жэньюй говорил с таким неприкрытым самодовольством, что от страха у меня по спине поползли мурашки.
В его голосе все еще чувствовалась магия, но она стала слабее и уже почти не работала. Я потянулась к собственной энергии, изо всех сил стараясь усмирить обжигающую агонию яда.
Драгоценный камень на шее наместника сиял словно золотистое солнце.
— Ты управляешь мерфолками благодаря своему кулону? — посмотрев на зловещее украшение, спросила я. Голос звучал так тихо, словно доносился издалека. — Такая магия достойна лишь презрения.
— Ты презираешь ее потому, что не владеешь ею сама? Потому что боишься ее? — Он склонил голову набок, но вряд ли действительно ждал ответа. — Мерфолки всегда с недоверием относились к бессмертным морей. Я просто разжег в них искру предубеждения и подчинил их волю. Разве это отличается чем-то от ножа, приставленного к горлу врага? Почему одна победа признается почетной, а другая — нет?
— Это не одно и то же, — выдавила я. — Ты отнял у них свободу выбора и возможность составить собственное мнение. — Я насмешливо посмотрела на него, хотя внутри все сжималось от страха. — Но любое заклинание можно разрушить. И ты поплатишься за все, когда они вырвутся из-под твоего контроля.
— Смерть — единственная возможность освободиться от моей власти. — В глазах наместника сияла жестокость. — Несколько мерфолков прогневали меня своей бездарностью, а некоторых оказалось трудно контролировать. За какие-то секунды до того, как они испускали последний вздох, на их лицах отражалось прозрение, а также гнев за то, что их держали в дураках. От этого их смерть доставила мне еще большее удовольствие. Как доставит и твоя.
Его копье блеснуло на свету. Борясь с ядом, я собрала последние силы… Но затем кулак обрушился на мой висок. Голову пронзила боль, а вся магия рассеялась. Мне хотелось убежать, но ноги отказывались двигаться. Губительное оцепенение постепенно сковывало тело.
К счастью, мне удалось не выронить стрел. И хотя ноги онемели окончательно, руки слушались — по крайней мере, пока: яд до них еще не добрался. Я потянулась к колчану. Но едва успела схватить стрелу, как наместник Жэньюй выбил ее у меня и разломил пополам. Лишь наконечник успел зацепиться за мою ладонь и впился в кожу. Агония опалила мой разум, но я не могла закричать, и мне едва удавалось вздохнуть. Его губы изогнулись в злобной усмешке, он вырвал лук из моей руки и отбросил его подальше. А затем поднял упавшее копье и прижал к моей груди, пронзив кожу покрытым ядом наконечником. Кровь окрасила шелк, и пятно напомнило мне раскрывший лепестки
