Русский рай - Олег Васильевич Слободчиков
– «Не велел нам жить Господь во прекрасном во раю», а мы все ищем, ищем. – Стал ссыпать золото в высохший рыбий пузырь.
– Да что случилось-то?
– Бес смущает мыслями, которые прежде не приходили в голову: если гишпанцы не станут чинить препятствий для вольной торговли с миссиями, зачем Росс Компании? Она тратит на наше содержание четырнадцать тысяч ассигнациями в год. А я нынче отправил на Ситху сто четырнадцать бобров, тридцать девять кошлаков. На другой год, по всем приметам, добыча будет меньше. Сами себя прокормить не можем, не то, чтобы снабжать колонии и Сибирь. Котами с Ферлоновых камней Компанию не удивишь: они и мельче, и цвет похуже прибыловских. А чтобы укрепиться, надо быть полезными Компании. Разве это! – подкинул на ладони пузырь. – Фунта полтора! Похоже на золото. – Помолчав, продолжил, не поднимая глаз. – Я отправил с Банземаном дубовые доски, предложил Андреичу заложить верфь, чтобы строить здесь суда из калифорнийского дуба, просил прислать людей для выпасного скотоводства. Вдруг оправдаем затраты?! – Вскинул глаза с тлевшей в них надеждой. – А еще, сад заложил: яблони, груши, вишни, персики, виноградные лозы из Чили и Перу, арбузы из Сан-Франциско. И… Розы, – признался, смущаясь, – пусть растут, душу радуют . Мельница теперь своя, заведем кожевенный заводик… Разве так?!
– Ну, и что печалишься? Мало, что ли?
Кусков опять с сомнением качнул головой и опустил глаза:
– Получил от Александра Андреевича наказы и письма. Гишпанский король требует убрать Росс. Наш царь из-за нас ссориться с ним не станет, директора Компании хотят на двух стульях усидеть и всем угодить. Среди них из старых мехоторговцев остался один шелиховский зять Булдаков, а новые ни уха ни рыла не понимают, только жалованье получают. Опасается Александр Андреевич, что мы станем не колонией, а разменной картой в политике.
– Не может того быть! – в два голоса заспорили с управляющим приказчик и штурманский ученик. – Земля была ничья, мы ее купили. Лучше мест не сыскать. Вот засеем поля, приспособимся как миссии. Хлеб всем нужен… И золото.
– Хлеб нужен! – согласился Кусков. – Только крестьянствовать из-под палки не заставишь. Один Васька работает на полях и огородах, да я. Других приходится заставлять. Розы вот затеял разводить, – скривил бритые губы. – А золото твой отец привозил с Юкона, – кивнул штурманскому ученику. – Отправляли в правление Компании. Я так и не понял нужно ли оно России.
– Наливай! Бог не выдаст – свинья не съест! – Встрепенулся Сысой. – Тогда не нужно было, теперь понадобиться… Если это, правда, золото!
Разливая ром по чаркам, Кусков продолжал травить души сотрапезников унылыми размышлениями:
– Без вас Алексейку Шукшина задавило деревом. – Перекрестился. – Шестеро промышленных подали прошения: контракт выслужили, задерживаться на поденной компанейской службе не хотят. Добычи нет. Посчитали мы с писцом-конторщиком их содержание, оказались должниками Компании. Вот те и благодатная Калифорния! И беглые от гишпанцев не возвращаются, хотя знают, что мы основали селение. Сами говорите, убегают, уклоняются от встреч.
Невольная печаль Кускова ушла вместе с похмельем и забылась. Сам управляющий с утра до ночи был занят, то наблюдал за строительством, то работал в саду, что ему особенно нравилось. Новый урожай пшеницы опечалил и его, и Ваську, туманы с моря не дали собрать по-калифорнийски обильный обмолот: посеяли пять пудов, собрали восемь, а на одни только компанейские паи служащим Росса надо пятьдесят пудов в месяц. Василий стал поругивать здешний ровный климат без холода и жары, предлагал перенести пашню в долину реки.
– Как у нас под Тобольском?! На едока три десятины земли. Через два-три года сорные травы глушат злаки, колос становится тонким, – рассуждал, оправдывая свое невезение в урожаях. – Надо запускать пашню на два-три года под покосы, Нам в сене нет надобности, можно выпасать скот, пускать под бахчи. От века все на том стояло. Чтобы себя кормить надо десятин сто пятьдесят, а тут кого?! – озабоченно кивал на горный склон, исполосованный пашней.
Управляющий и приказчики с пониманием соглашались с ним, но понимали, что и земли нет и народа, чтобы ее обрабатывать, есть одни только едоки. В прошлом Кусков искал на Шабокае и не нашел там подходящего места для крепости, но высмотрел места для хуторов, а их надо было строить.
Осенью против Росса бросил якорь бриг «Суворов» под военно-морским флагом. С корабля спустили шлюпки, в бухте Росса высадились лютеране финны, принятые на службу Компании и два якута для успешного скотоводства, по просьбе управляющего, на смену мало сведущему в письмоводстве писцу-креолу Ивану Куликалову, прислали конторщика Михаила Суханова.
Кусков на байдаре ходил к бригу, разговаривал с командиром, русским офицером Лазаревым, вернулся с новостями, от которых неизвестно чего ждать: война Соединенных Штатов с Англией закончилась победой американцев. «Ильмена» под началом американского капитана подобрала партию Тараканова, но была задержана на одном из Сандвичевых островов, на который шторм выбросил бриг «Беринг» с грузом на сто тысяч рублей, разграбленным местными жителями. Баранов отправил туда на бриге «Кадьяк» служилого немца доктора Шафера договариваться о возмещении убытков и получил от него такие известия, что тут же послал на подмогу бриг «Открытие» под началом капитана-лейтенанта Подушкина.
Следующей новостью было разрешение главного правителя колоний построить в Россе верфь и заложить галиот из местного дуба. Поскольку здешняя бухта мала для больших судов, было принято предложение Кускова дооснащать их в Бодего. Компания еще нуждалась в крепости, и это радовало тех, кто хотел остаться здесь навсегда.
«Суворов» снялся с якоря и ушел в Сан-Франциско, где загрузился хлебом, солью, разной снедью для колоний и при северо-восточном ветре снова встал на рейде против Росса. На этот раз крепость навестил капитан. Он привез еще одну новость: прежнего губернатора Северной Калифорнии Арильягу сменил Пабло Висенте де Сола. Его прислали с указом требовать ликвидации русской крепости, применять жесткие меры против контрабанды и нелегального промысла. Русское население Росса гадало, какие неприятности могут последовать от перемен, а бриг Лазарева поделился купленными продуктами и ушел к Ситхе. На нем, к главному правителю колоний отправился штурманский ученик Кондаков с намытым золотом.
Возле крепости опять застучали топоры, зазвенели пилы. К неудовольствию эскимосов началось строительство верфи. Дуб возили издалека, с другой стороны Берегового хребта, правда, теперь с помощью лошадей. Возле крепости бревна распускали на доски клиньями.
Прошло четыре года
