Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки! - Лена Гурова
– Остановись, – попросила она.
Он плавно припарковался.
– Алёночка, я очень люблю твоего отца. Очень-очень. И не придумывай ничего, – наклонилась к Сергею, изловчившись, впилась в его губы. Он ответил с таким жаром, что у Елены закружилась голова. Она еле оторвалась.
– Дочуля, мы с мамой любим тебя, сильно-сильно.
Она перевесилась через мать и чмокнула отца звонко. Потом Елену. И полезла назад.
– Чего стоим? – послышалось сзади.
– Уже едем – Сергей стартанул.
Схватил Лену за руку. Она не отдёрнула. В душе у неё был пожар, переполох и революция в одном лице. Так они и ехали. Сергей водил машины как бог. Он знал их нутро до каждого винтика. Ехать с ним можно было хоть на край света. Надёжен до мозга костей.
– Серёжа, не балуйся .
Он целовал её руку, прикладывал к своей щеке. Всё его существо говорило: "Как мне тебе помочь?"
– Не балуйся, полная машина, – и вытащила.
Повернулась к нему лицом, поджала ноги под себя, и смотрела, смотрела на него. А Сергей поворачивался к ней и улыбался, кивая своей бестолковой башкой.
"Зачем же ты так безжалостно сломал меня, Серёжа? На что ты рассчитывал? Что я не узнаю? Или действительно хотел уйти от меня? Я, конечно, не та девочка, мир которой обрушился в одну секунду и надолго лишил возможности дышать полной грудью, безмятежно улыбаться, верить в любовь. И не та, что рожала в чужой стране и молилась за тебя с утра до вечера. И даже не та, вся в синяках, униженная и оскорблённая. Я уже взрослая тётя. Возможно, ты решил, что никуда она не денется, эта тётя. Переживёт. Нет, дорогой мой человек, заноза засела гораздо глубже, гораздо обиднее. И больше всего я боюсь одного. Моя мамочка всегда говорит: "Бойся равнодушия. Это самое страшное, что может произойти с тобой. Не дай бог ты поймёшь, что оно пришло. Вот это будет настоящее бедствие. Никогда не сдавайся и не спускай паруса. Ведь как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Но не бывает плавания без штормов, рифов, пробоин… "
Нет, Елене было совсем не всё равно, как поплывёт её корабль под названием "Столетов и компания". Далеко не всё равно…
Наконец-то дома. Почти сразу зазвонил телефон. Костик попросил разрешения приехать на пять минут. Через полчаса он показывал, какой прекрасный заказ им предложили во Владивостоке. Обговорив всё, он упавшим голосом произнёс приговор.
– Условие одно. Ехать надо тебе.
– Борисов зверствует? – Шёпотом спросила Елена.
– Наверное, не знаю. В-общем, я тебе всё оставляю. Отдыхай и смотри, изучай. В понедельник встретимся.
И укатил. Даже чаю не попил.
Все уже рассредоточились. Мама делала бутерброды. Решили обойтись чаем. Ольга заваривала сразу несколько чайников, доставала варенье, мёд, цукаты. Как в гостях ни хорошо, а дома лучше.
– Мам, там тебя папа зовёт. У него что-то застряло, – проорал Денис.
– Быстрей, – добавил Данька.
– Да что там могло застрять?
Елена поднялась, зашла в комнату. Сергей стоял перед зеркалом, пытался расстегнуть молнию.
– Боюсь поломать. Такая удобная фуфаечка. Да и снять же надо.
– Ну через голову.
– Так она на шее и застряла. Не вылезаю. Эти два охламона чуть башку не оторвали.
– Надо было. Причём кое с чем…
Она дёргала эту дурацкую молнию туда-сюда. Никак.
– Сядь.
Сергей присел. Её грудь оказалась прямо напротив него. Он закопался в ней лицом, обхватив Елену за талию.
– Сергей Андреевич, мы одни. Совсем не обязательно играть в любовь .– И высвободилась.
И испугалась.
Он вскочил, одним махом разорвал свою любимую олимпийку и кинул в сторону окна. Видимо, хотел попасть в форточку. Но она упала на туалетный столик. Флакончики, баночки и тюбики разлетелись в разные стороны.
– Да, я виноват – зашипел Сергей, не забывая, что в доме полно детей. – Я тебе это 1000 раз уже говорил. Виноват. Готов сделать для тебя всё, что угодно, и делать всю оставшуюся жизнь. Ну накажи меня! Не знаю, отлупи, повесь, расстреляй, наконец!
– Тихо! Успокойся! Я не умею наказывать взрослых дяденек. Тем более, расстреливать отца моих детей. Но у меня не получается забыть это страшное видение: ты на нашем пирсе целуешь какую-то швабру и собираешься что-то придумать. Ведь это не было минутное умопомрачение. Меня не было всего десять дней. И? С глаз долой, из сердца вон?
Сердце треснуло пополам. Сергей даже услышал это. И стал потихоньку оседать. Лицо побелело, глаза как-то встали, как часы.
– Серёжа! – заорала Елена, сразу поняв, что это серьёзно. – Оля! Оля, скорей. Витя, аптечку.
Ольга влетела, как будто стояла за дверью (она и действительно там стояла, всё слышала, не зная чем помочь этим двум дуракам). Осмотрела, послушала и заорала:
– Виктор, скорую!
Всю ночь Елена просидела в коридоре перед палатой реанимации. Что она наделала? Почему не прочувствовала, не учуяла эту беду? Её уговаривали всем отделением ехать домой. Она никого не слышала, а только всё время спрашивала, когда её к нему пустят. Ольга не выдержала, и они с Виктором уехали, оставив Лену под присмотром ольгиных коллег. Девочки поили её чаем, водой, пытались кормить. А она только спрашивала: "Когда вы меня к нему пустите?"
Утром вышел врач. Успокоил, что инфаркт не подтвердился, что у неё муж – железный человек, но сердечная недостаточность налицо, и что к нему можно.
Елена потихоньку вошла. Сергей спал. В палате не было стула, и она присела на корточки. Он уже не был таким бледным, как вчера. Но эти капельницы… Никак не вязались с ним. Сильная мужская рука и синяя вена, из которой торчит игла. Что же она наделала… Лена положила щеку на его ладонь. Чтобы не упасть, обняла его. И затихла…
– Я так и знал, что первое, что увижу в раю, будешь ты.
Она подняла голову. Сергей улыбался.
– Всё в порядке. Немного переволновался. День-два, и я дома.
Елена не могла вымолвить ни слова.
Зашёл врач.
– Ну что, Сергей Андреевич, страшного ничего не случилось, но звоночки надо учитывать. Недельку у нас на капельницах, а потом на недельку-две восстанавливаться. Ольга Ивановна скажет куда. Причём, одному, батенька. Подальше от города, от людей. И опять на коне. А вы, ночной гость, домой. На вас лица нет. Мы вашего Сергея не съедим. Давайте, голубушка спать, спать. Вечером переведём его в обычную палату, тогда милости просим.
И вытолкал Елену.
Через три дня Сергей уже был дома. Ни в какую не соглашался ехать ни в какой реабилитационный центр. У Елены крутилось в башке, что ему надо
