Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки! - Лена Гурова
Выключили свет, загорелись разноцветные лампочки, и внесли торты. Эти чудеса кулинарии делала только тётя Дуся. "Фидель", "Поцелуй негра" и "Мишка". Мама Зина всегда говорила своим девчонкам: "Не жрите много. Оставьте место для Фиделя". Что можно было подумать непосвящённому? Всё было так вкусно, чай обжигал, кофе пах умопомрачительно…
Лена с Ирой долго трепались о своём, о девичьем. Ирина восторгалась лениными детьми, мужем. Рассказывала о своём полковнике, о своих детях. И вдруг спросила.
– Вы что, не разговариваете? Такого мужика нельзя держать в ежовых рукавицах. Уведут. Я знаю, что говорю. Пойдём уже спать, под любимый бочок.
Семье Столетовых настелили на втором этаже, вповалку. За окном ветер и мокрый снег. А у них фонарики, мандарины и куча шоколадных конфет. Так уютно. Все спали, место было только около Сергея, больше бы Елена нигде не втиснулась. И она легла, зарывшись в его тёплый свитер, вдыхая знакомый аромат серёжкиного парфюма. А утром, проснувшись от того, что он смотрит на неё, очень тихо, чтобы не разбудить детей, сказала: " Так дальше продолжаться не может. Жить с тобой как брат и сестра я не смогу."
И ушла помогать с завтраком. У мамы Зины и тёти Дуси всё было готово. Кроме хлеба.
– Лена, хлеба ни крошки. Вчера всё слупили. И молока нет, и сметаны. Сходили бы с Серёжей, пока все спят.
– Да я сама схожу, мам.
– Я готов уже, – сзади стоял Сергей.
Он как-то, как раньше, взял Елену за руку и потащил к выходу. На улице она попыталась выдернуть ладонь, но не тут-то было.
– Ты никогда руки не ломала?
– А ты не знаешь?
– Гололёд, свалишься, ещё, и ноги поломаешь.
– За собой следи, – и тут же чуть не упала. Скользко было ужасно.
Сергей подтянул её к себе, обнял железной хваткой.
– Ты что? Сломаешь меня.
– Скажи мне, кто тот кавказец, который крутился вокруг тебя в Домбае? Только честно скажи. Я клянусь, уйду в сторону, если он тебе нужен, – у него в глазах стоял ужас от тех слов, которые он сейчас произнёс.
– Ты что, Сергей Андреевич! Мне на данном этапе никто не нужен. И какой кавказец? Если Абу, то он инструктор, и я давно с ним знакома, ещё со студенчества. А вот вы, уважаемый, распускали свой хвост направо и налево. И вам это доставляло огромное удовольствие. И ваш взгляд, Сергей, это было что-то. Удав на кролика. Ну вот фиг тебе! Будет удав на удава.
– Я не хочу никакого удава. Я жить хочу с тобой, с детьми. Даже если ты не простишь меня, я буду всё равно находиться в поле вашей видимости. А тётки, которые сидели со мной, это мамочки детей с зимнего бала. Мы просто ждали своих отпрысков. А я психовал, потому что хотел посидеть с тобой там, перед игровой. Но место было уже занято. И мне показалось, что ты совсем не против.
Вот почему так получается? Ведь всё элементарно просто – если есть любовь, живите, радуйтесь, а если эта же самая любовь ломается по самым разным причинам, то и чинить её тоже нужно по-разному. Чинить, возвращать, защищать, никому не отдавать и быть уверенным в своём любимом человеке. Вот этой уверенности у Елены и не было. И вера потеряна, Верой унесённая.
– Я не против нормальных человеческих отношений. Этот парень помог нам, совсем юным, помог и сейчас, не дав разбиться. Нечего обсуждать. Раньше я всегда чувствовала тебя рядом, теперь нет.
– Лена, но я не могу без тебя. Не могу. Я теряю смысл жизни, в мою жизнь проникла…
– В твою жизнь проникла Вера Венедиктовна,– не дав договорить, отрезала она, – и в мою тоже. Даже просто одна мысль, что какая-то мымра пользовалась тобой, моим любимым, моим родным человеком, что спала с тобой и целовала тебя, не даёт мне забыть этот ужас. Всё, оставь меня в покое. Не поднимай ил со дна. Пошли уже.
Вся семья отправилась на экскурсию. Сергей остался дома подготовить машину. Алёнке не здоровилось, и тётя Дуся взялась поставить её на ноги. Погода, конечно, подвела. Поход закончился быстрее, чем думали. Когда они уже выехали из города, Алёнка переползла к ним из салона на переднее сидение. Ночью, когда за рулём Сергей, Елена тоже не спала, выполняя роль штурмана.
– Мамочка,– зашептала девочка матери в ухо, – эта тётка, подружка твоя, Ира, лазила к папе на второй этаж, и тётя Дуся её полотенцем побила. Она что, дура, эта Ира?
– А ты у папы спроси, он лучше знает, – сразу же пожалела, что сказала, Елена.
У Алёны на глаза навернулись слёзы, она уткнулась матери в плечо, горько всхлипывая. Сергей покрутил у виска. Слава богу, все приснули, никто не обратил внимания на них.
– Алёнушка, доча, по какому поводу слёзы? Ты что напридумывала?
– Мамочка, ты папу больше не любишь? Ты его не целуешь, отталкиваешь, всё стараешься делать сама, одна. Зато другие тётки вокруг него крутятся. Я специально наблюдала за вами последние дни. Всё не так. Папа как свободный мужчина, и к нему даже твоя тётка Ирка приставала.
А Елена думала, что её дети ещё маленькие. Алёнке 16, Серёжке – 17 лет. Она была уверена, что они со Столетовым хорошо играют свои роли. А на деле? Ну что ей сказать? Лена повернулась к Сергею: лицо как камень, освещаемое фарами встречных машин, костяшки рук побелели, так
