Антон Чехов - Том 22. Письма 1890-1892
Я продолжаю тупеть, дуреть, равнодушеть, чахнуть и кашлять и уже начинаю подумывать, что мое здоровье не вернется к прежнему своему состоянию. Впрочем, всё от бога. Лечение и заботы о своем физическом существовании внушают мне что-то близкое к отвращению. Лечиться я не буду. Воды и хину принимать буду, но выслушивать себя не позволю.
Ответ «Русским ведомостям» послан*. Будут очень благодарны. В отношении денег и услуг Вы такой джентльмен, каким я никогда не буду, потому что не умею.
Будьте здоровы. Пишите, пожалуйста, а то мне жестоко скучно.
Ваш А. Чехов.
Продолжение:
Только что написал Вам письмо, как получил от Вас. Вы говорите, что, заехав к чёрту на рога, я совсем удалюсь от Вас. Я же переезжаю на хутор* для того, чтобы поближе быть к Петербургу. Ведь если у меня в Москве не будет квартиры, то, поймите, сударь, я ноябрь, декабрь и январь буду жить в Петербурге. Тогда это можно будет. Можно будет и всё лето бездельничать. Усадьбу я присмотрю для Вас, но напрасно Вы не любите хохлов. В Полтавской губ<ернии> они не дети, не актеры, а настоящий народ, да еще вдобавок сытый и веселый.
Знаете, что помогло мне от кашля? Я из пульверизатора, когда занимаюсь, распыляю скипидар по краю стола и дышу его парами. Когда ложусь спать, пульверизую около столик и ближайшие предметы. Пыль скорее испаряется, чем сама жидкость. А запах скипидара приятен. Пью также Obersalzbrunnen, не ем ничего горячего, мало говорю и браню себя за то, что много курю. Повторяю, одевайтесь возможно теплее даже в комнате. Театральных сквозняков избегайте. Ведите себя, как парниковое растение, иначе кашель нескоро отвяжется. Если хотите попробовать скипидар, то покупайте французский. Принимайте раз в день хину и блюдите, чтобы запоров не было. Influenza совершенно отбила у меня всякое желание пить спиртные напитки. Противно на вкус. Не пью на ночь своих двух рюмок и поэтому долго не сплю. Хочу эфир принимать.
Жду рассказ. Летом давайте по драме напишем. Ей-богу! Какого чёрта мы зеваем?
Ваш А. Чехов.
Шавровой Е. М., 19 ноября 1891*
1039. Е. М. ШАВРОВОЙ
19 ноября 1891 г. Москва.
19 ноябрь.
Уважаемая Елена Михайловна, я принимаю всех начинающих, продолжающих и кончающих авторов* — это мое правило, а Ваш визит, помимо моего и Вашего авторства, я почитал за великую честь для себя. Даже если бы не так, если бы я почему-либо не желал Вашего посещения, то и тогда бы я все-таки принял Вас, так как пользовался у Вашей семьи самым широким гостеприимством. Я Вас не принял и тотчас же попросил брата поехать к Вам объяснить причины. В ту минуту, когда подали мне Вашу карточку, я, больной и раздетый (простите бытовые подробности), сидел у себя в спальне, а у меня в кабинете находились люди, присутствие которых стеснило бы Вас. Итак, принять Вас было физически невозможно, и это должен был объяснить Вам брат, и Вы обязаны были, как порядочный и доброжелательный человек, понять это, но Вы обиделись… Ну, и бог с Вами.
Из Ваших рассказов я сохраняю следующие: 1) «Мертвые люди». 2) «В цирке». 3) «In vino». 4) «Каштанка». 5) «Михаил Иванович». 6) «Нервы». 7) «Маленькая барышня». 8) «Без маски». 9) «Ошибка». Из них № 5 и 7, несомненно, годны для печати, «В цирке» забраковано почему-то даже «Артистом», а остальное, простите, до такой степени выветрилось в моей памяти, что я помню только остовы рассказов, но совсем не помню подробностей и той сути, которая решает судьбу всякого рассказа.
Но неужели до сих пор Вы написали только 15 рассказов*? Этак Вы и к 50 годам не научитесь писать.
Здоровье мое плохо. Уже месяц прошел, как сижу безвыходно дома. Influenza и кашель.
Желаю Вам всего хорошего. Напишите еще 20 рассказов и пришлите. Я всё прочту с удовольствием, а для Вас экзерциции необходимы.
Преданный
А. Чехов.
На конверте:
Здесь, Арбат, Б. Афанасьевский пер., д.
Лачиновой Елене Михайловне Шавровой.
Альбову М. Н., 20 ноября 1891*
1040. М. Н. АЛЬБОВУ
20 ноября 1891 г. Москва.
20 ноября 91 г.
Уважаемый Михаил Нилович!
Посылаю Вам свой рассказ. Назвал я его не так, как писал раньше, а «В деревне»*. Этак лучше, обще́е, хотя и скучнее.
Вы окажете мне большую услугу, если сделаете распоряжение, чтобы типография выслала скорее мне корректуру. Я прочту ее в день получения и не задержу. Вероятно, у меня в рассказе очень много всяких промахов, так как моя инфлуэнца всё еще держит меня в тисках, и голова моя совсем отказывается работать. Вялость и полное равнодушие. Промахи придется поправить в корректуре. Я теперь плохо ночи сплю и всё читаю. Пришлите мне Вашу «Рясу»*, которой я еще не читал. Пожертвуйте больному человеку.
Еще один вопрос. У меня теперь денег совсем нет, залез в долги, не большие, но все-таки долги, и работаю для печати и гонорара вообще мало. Будьте добры, походатайствуйте в конторе, чтобы гонорар выслан мне был теперь же, до печатания моего рассказа. Демаков сочтет, сколько в нем листов. Так как пишу я мало, то отдаю свои вещи не дешевле 250 р. за лист.
Еще одна просьба. Ежов, рассказ которого Вы приняли, просит меня написать, чтобы Вы приказали выслать ему корректуру. Он хочет пошлифовать его*.
Желаю Вам всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
Смагину А. И., 21 ноября 1891*
1041. А. И. СМАГИНУ
21 ноября 1891 г. Москва.
21 ноябрь.
Милый и прекрасный Александр Иванович!
Пакет и письмо насчет имений получены*. Ответ на телеграмму* послан Вам без промедления; если Вы не получили его, то это странно.
Ну-с, остановимся на № 3!* Ура! Я прочел Ваше письмо семейному совету, и было решено оным советом следующее:
1) Остановиться на № 3.
2) Командировать Марью Павловну в М. Сорочинцы для осмотра имения, так как Марья Павловна у нас главная, и без нее каша не варится. Я полагаюсь во всем на нее; как она захочет, так пускай и будет. Приедет она к Вам на Рождество, но не раньше, так как раньше не пустят из пансиона.
3) Благодарить Вас за хлопоты и послать Вам в благодарность ½ ф. чаю.
Ах, если б удалось! Душа моя так рвется из Москвы, что даже «страшно делается»*. Весна улыбается мне во сне каждую ночь.
Цена подходящая. 3 тысячи можно отдать теперь, а 2 по частям. А нельзя ли именье заложить в банк, чтобы быть должным не бывшему владельцу, а банку? Напишите поподробнее.
Ах, как бы Вы обязали меня, если бы прислали нам хотя какое-нибудь подобие плана усадьбы. Берег, луг, сад, отношение сада к берегу и берега к дому и проч. Наш ли берег? Если наш, то это было бы удивительно.
На днях я отправил Вам две своих книжки*. В декабре пришлю «Дуэль», которая уже печатается отдельной книгой.
Почерк у Вас трагический. Последнее письмо еще ничего, но в предыдущем письме все слова похожи на «орурк», и я не разобрал многих фраз.
Все наши здравствуют, кланяются Вам и благодарят. Очень, очень благодарят. Вы можете вообразить, с каким удовольствием читалось Ваше письмо.
Насчет Людмилы Ивановны надо подумать*.
Мы привезем с собой целую библиотеку, музыкальный инструмент, мангуса, кашель, волчий аппетит к хохлацкой колбасе, черных слонов, револьвер, любовь к девицам и аптеку. Будьте, голубчик, здоровы, толсты, веселы и покойны. Влюбляйтесь, судите жидов, молитесь и кушайте побольше.
Вашим сердечный привет. Пишите. Буду с нетерпением ждать письма.
Ваш А. Чехов.
Пиготы* по целым дням сидят у окон. Но Семашко после Вашего отъезда еще ни разу не видел их голыми.
Тихонову В. А., 21 ноября 1891*
1042. В. А. ТИХОНОВУ
21 ноября 1891 г. Москва.
21 ноябрь.
Я не ленюсь, сударь, а я болен*. У меня инфлуэнца, род недуга*, с общею слабостью, тяжелой головой и кашлем. Тем не менее сегодня засяду писать для «Севера». И почему я Вам так нужен для первого №? Не всё ли равно? Впрочем, Вы редактор, глава, так сказать, — Вам и книги в руки.
Ну, как? Интересно быть редактором? Не наскучило?
Объявление хорошо составлено*.
Болен я уже около месяца и безвыходно сижу дома. Подробности можете узнать у Суворина, который был в Москве и видел меня.
