Джекпот - Давид Иосифович Гай
А вот где и в самом деле потрясающе, так это в Ла-Боль. Махонький городишко на Атлантическом побережье, дорогой курорт, с одной стороны – океан, с другой – болота соляные. Фокус природы. Забронирован номер в отеле «Руайяль Талассо». Здесь, им объясняют, снимают стрессы и продлевают молодость в центре талассотерапии. Два дня Наташа, жадная до всего нового, усердно занимается этим снятием и продлением: разные процедуры, катание на велосипеде и лошади, ей подбирают специальную диету, хотя зачем она ей? Костя из всего предложенного останавливается на велосипеде и ловит кайф.
А после курорта – бессовестная обжираловка в Нуармутье. Раньше местечко это с материком связывала только четырехкилометровая насыпная дорога, каждый прилив ее затапливал. А приливы здесь, как говорят, нешуточные – вода несется со скоростью галопирующего коня. Беззаботные местные жители и туристы частенько в переделки попадали. Не зря перед дорогой вывешены фотографии утонувших машин и точное время следующего прилива… Дорога, правда, уже другая, приливов не боится, но снимки в назидание присутствуют.
И уже на обратном пути в Париж – последнее потрясение: шато де Бриссак. Пять этажей вверх и два под землю, гигантский вылизанный парк, конюшни, домики, галереи, внутренний театр, винные погреба… Это и отель, и дом Франсуа Госсе, герцога де Бриссака, туристов привечающего у парадного входа. Предки его поселились здесь более чем полтысячелетия назад…
Странно ли, что тебе нет никакой пользы от странствий, если ты повсюду таскаешь самого себя? Кто-то, помнится, из древних изрек. Костя спрашивает Наташу, как бы она ответила на этот вопрос, когда они садятся в поезд «Евростар», уносящий их в Лондон. Наташа кладет голову ему на плечо, сладко зевает: отстань от меня со всякого рода умничаньем, и вообще, я себя в Нью-Йорке оставила, так что вопрос не по адресу.
Путь под Ла-Маншем поезд двадцать минут идет в кромешной тьме, лишь за окнами вагона огни тоннеля стремительно промаргивают. Вот и все ощущения. Прибывают на вокзал Ватерлоо вечером, Костя звонит по мобильнику Рудику (тот, узнав о приезде друга, рвался встретить, Костя запретил: непонятно, в какое время попадут они в Лондон, и вообще, зачем суету создавать… Сиди дома и жди сигнала).
– Мой дорогой, как я рад тебя слышать! – поет трубка.
– Будем часа через два. Накрывай стол, – командует Костя.
Рудик в районе Кэмден-таун обитает. Ближе к центру, если сравнивать с его прежним, до покупки жилья, местопребыванием возле станции метро «Финчли». Район вполне приличный, и квартира хотя и небольшая, но милая и тихая – так он описывал ее в письме, полученном Костей месяца четыре назад, когда сделка состоялась. Собственно, квартира куплена на Костино имя, но выбирал и вел все переговоры Рудик. По этому поводу договорились после последней Костиной поездки в Лондон. Класть большие деньги на счет Рудика и тем паче осуществлять ему покупку на себя нецелесообразно – налоги, то-се… Лучше всего в Англии богатым и бедным, с остальных три шкуры дерут, Рудик объясняет. В Америке то же самое, добавляет Костя. А коль так, лучше оставаться бедным и не засвечиваться. Костя заплатил пятьдесят процентов стоимости в виде первого взноса и ежемесячно платит по закладной. Рудик, таким образом, живет в квартире бесплатно. Со временем оформит на него Костя дарственную.
С вокзала – прямо в гостиницу, ту самую, на Кенсингтон, – Костя поразительно постоянен в своем выборе, даже сам удивляется. Душ, переодевание – и на вызванном портье такси к Рудику, купив по дороге виски и коньяк. Аккурат два часа уходит.
– Кто такой твой Рудик? Почему надо сломя голову мчаться к нему, не отдохнув с дороги? – пробует вякать Наташа. Костя пресекает разговоры – он мой друг, и точка.
Рудик открывает дверь и поочередно заключает их в объятия, как бы давая понять: Костина женщина столь же близка его сердцу, как и он сам. Рудик в светлых вельветовых брюках, голубой сорочке и шейном платке в горошек. Забурел и стал уже не Мопассан, а вылитый Бальзак. В квартире он не один, из гостиной выглядывает узкоплечая девица в джинсах и свитере.
– Это Кэрол, моя студентка, хочет попрактиковаться в русском и составит нам компанию, – представляет ее Рудик.
После знакомства Костя берет Рудика под руку и словно невзначай отводит в сторону.
– Показывай хоромы, – просит-настаивает. И, поймав недвусмысленный, предостерегающий взгляд, тихо добавляет: – Не бойся, Наташа ничего не знает.
В самом деле, зачем Наташе знать? Кэрол же вообще не в счет, ей и подавно. Это новое жилье Рудика, они вправе осмотреть его и, разумеется, похвалить. А квартирка и впрямь чудесная: две маленькие спальни с минимумом подержанной, довольно приличной мебели, большая гостиная с кожаным диваном и креслами, отдельная кухня с дверью. Только в Америке кухни умудряются в гостиные воткнуть. Здесь Европа, все по-другому.
– Я рад за тебя, – жмет Рудику руку и одобрительно кивает. Тот понимающе улыбается в усы.
Стол уже накрыт. Рудик расстарался: селедочка с картошкой, грибочки, лососина, паштет, ветчина, ноздреватый сыршвейцарский, свежие овощи, бутылка «Смирновской» и красное австралийское сухое вино «Шираз». Рудик пьет водку, Костя и Наташа – виски со льдом, без содовой, Кэрол ничего не пьет.
Я… не могу, как это по-русски… душа не принимайт, – и смотрит на учителя – правильно ли произносит.
Выговаривает она слова довольно четко, а про душу – фирменный знак Рудика. Его студенты говорят не по-книжному.
– Кэрол жутко способная, всего четыре года учит язык – и какие успехи! – хвалит ее, а заодно и себя Рудик.
Интересно, спит он с ней? Кроме молодости, нет ничего привлекательного, думает Костя. Блеклая кожа в веснушках, белесые волосы, как пакля, торчат, и ногти без маникюра. И странный взгляд с прищуром, на Наташу устремленный.
Выпивают крепко, проголодавшийся Костя со стола все подряд метет, даже
