Три судьбы - Олег Юрьевич Рой
– Дим! Ты меня слышишь?
– Слышу. Ты сказал, что кто-то тебя обчистил. То есть тебе нужно вернуться…
– Нет. Во всяком случае – не прямо сейчас. Мне нужно понять, что происходит. Ну… и вообще… Но я не могу тут сидеть без копейки!
– Без копейки – это да, неудобно…
– Ты издеваешься?
– Вовсе нет. Думаю, как ситуацию разруливать. Если бы ты планировал возвращаться, все было бы проще, а так…
– Не планирую.
– Да понял уже. Надо Лелю подключать.
– А без нее никак, что ли?
– Лень, ты сам хотел, чтобы доступ к управляющему фонду был максимально усложнен. И то Бонд тут пытался влезть.
– Как это?
– Захватил Лелю, объяснял ей, что будет, если она подготовленные им бумажки не подпишет.
– И?
– Подписала, конечно.
– Ну да, это понятно. Против Бонда трудно устоять. У него глаза, как у крокодила.
– Ты даже не спросил, все ли с ней в порядке. Ну да, Бонд всего лишь посадил ее в свою машину, но ты-то об этом не знал. И не спросил.
– Если бы что-то было не в порядке, ты мне сто лет назад бы уже сообщил.
– Вероятно, – сказал Дим неожиданно ровно и замолчал.
Не дождавшись продолжения, Гест заговорил сам:
– Дим, у нас какой-то странный разговор получается. Как будто ты не хочешь ничего делать.
– Ну почему же… Это, как ни крути, твоя компания, так что чего я хочу или не хочу, дело двадцать восьмое. Но и ты пойми уже. Полгода – ну, почти полгода – не только для тебя прошло. Мы не перескочили все это на машине времени, у нас тут тоже всякое было.
– Батюшки, Лелька завела, что ли, себе кого-то? И башмаков еще не износила. – Гест засмеялся.
В трубке послышался странный звук, словно Дим там чем-то подавился.
– Я рад, что бодрости духа ты не утратил. Только шутка твоя мне не нравится. Ты хоть понимаешь, каково Леле было?
– Ну… Сейчас-то, наверное, успокоилась уже? В смысле делать-то что будем? Если без ее запроса никак.
– Она сейчас в Италии.
– В Ита-алии, вона чего… А может, и к лучшему. Я, собственно, неподалеку. Значит, мне надо с ней пересечься и немного пообщаться, так?
– Примерно.
Господи, да как у Дима язык повернулся говорить о возвращении! Бред какой-то! Ладно скандал, его он как-нибудь пережил бы, при грамотной обработке из скандала можно извлечь еще и немалую пользу.
Но согласиться опять стать Гестом – значило окончательно отказаться от… от всего!
Аля! Его Аля! Аля, Тина, Ина, многоликая, неуловимая и несравненная! Не может быть, чтобы в самом деле она оказалась всего лишь мошенницей. Не важно, что там лоскутная старуха наговорила. Да и старуха-то ему примерещилась, не было никакой старухи! А почти обнуленные счета, исчезнувшие бриллианты и пропавшая с гостиничной стоянки машина – это все не про Алю! Наверняка есть какое-то объяснение, просто он еще не додумался. Но додумается, поймет, догадается! Потому что это – последний шанс! А если придется возвращаться к истокам, к Леле, к компании, в Питер, хоть и любимый, – вот тогда точно будет все. Крупными такими буквами – ФИНИШ. Даже еще крупнее.
Но, простите, он еще жив, какой-такой финиш?!
* * *
Вообще-то Гест любил Италию. Древние камни, столь безразличные ему в Австрии или Германии, здесь ощущались… живыми. Солнце ли тому причиной или еще что – кто знает. Может, у него в предках древние римляне, и тут начинает звучать генетическая память. Или, может, здесь просто булыжники на мостовых и тротуарах другим рисунком выложены – и именно это заставляет сердце трепетать от неслышной, но ощутимо висящей в горячем воздухе мелодии.
Заставляло.
Сейчас Италия его раздражала. И вообще, и этот лежащий вдали от туристических маршрутов городок в частности. Но деваться было некуда – Леля зависла тут и двигаться дальше пока, кажется, не собиралась. Хотя тоже кто ее знает. Кстати, какого черта он пятнадцать лет назад ее сюда привозил? Сейчас и не вспомнить.
Гест ходил за ней уже почти неделю – и никак, никак не мог подойти. Это он-то?
Леля жила рядом с тратторией «Джеми», где им когда-то нравилось завтракать и ужинать. Тут было совсем недорого – Гест вдруг стал обращать внимание на цифры в меню, словно опять вернулся в полунищую юность. Хотя, по правде сказать, он, спасибо преферансу, и тогда не так чтобы очень уж экономил. Зато сейчас – да. И гостиницу выбирал долго и придирчиво: то ему вид из окна не нравился, то потолки казались низкими, хотя на самом деле смущали только цены, но признаться в этом значило бы унизить себя. Полупансион в трех кварталах от той траттории, не числившийся ни в одном турсправочнике, был, по правде говоря, далеко не первой руки, даже не второй. Комнатка на верхнем этаже глядела подслеповатым окошком в глухую стену (спасибо, не на помойку какую-нибудь), кондиционер, разумеется, отсутствовал, а вместо нормальной ванной имелся деликатно отгороженный ширмочкой в уголке мини-санузел – унитаз, рукомойник и хлипкий душ. Зато цена отличалась от номеров в Зальцбурге или даже Шпиттале на нолик. Даже больше. Вай-фай тут, однако, имелся, хоть и дохленький. И постельное белье на рыхлой от старости тахте пахло не затхлостью, а «гарантирующим свежесть» стиральным ополаскивателем, пусть и дешевеньким. В «бедненько, но чистенько» иногда главным словом становится «чистенько».
Ничего, вот он поговорит с Лелей, и можно будет переехать в более приличные апартаменты.
Нет, он не собирался все возрождать. То есть не собирался возрождать – все, семью уж точно. Но без Лелиного участия, если Дим его не дезинформировал, нельзя вообще ничего сделать. Дикость какая-то. Он создал и выпестовал, вырастил эту компанию – а теперь, извольте радоваться, надобно заручиться поддержкой бывшей жены. Разве она создавала компанию «Гест-инвест»? Разве она выдумывала хитрые схемы и рисковала до ледяной дрожи в желудке, проводя их реализацию? Разве ей приходилось, прогибая спину, уламывать на переговорах фантастических идиотов? Да, она, как это модно говорить, обеспечивала тыл: варила борщ и следила, чтобы дети не слишком докучали уставшему отцу. Но создал-то все он сам, разве нет? Борщ, скажете тоже! Борщ кто угодно может сварить! А вот «империю» создать – нет, это вам не борщ и не пеленки! Да какого черта! Ему, созидателю, сейчас всего-то и надо – восстановить доступ к финансам управляющего компанией фонда. Хотя бы частично. Ему не надо все. Сколько там сейчас компания стоит? Сто миллионов? Двести? Ему хватило бы – сейчас – и сотой доли. И ведь
