Любовь пахнет понедельником - Соня Субботина
После длительных разъездов во благо науки в их город вернулся Игорь Павлович, скинул задания пятилетней давности и напомнил о необходимости выбора дат подготовки. Во втором чате закипело обсуждение. Кафедра работала до четырёх, поэтому нужно было выбрать дни, когда их пары заканчивались рано или когда можно было их пропустить. Собрать троих людей с разными расписаниями в одном месте и в одно время, а тем более два раза в неделю, было не сложнее, чем встретить в их городе единорога в медицинском халате и шапочке с единорогами. В целом у Евы с Мирославом было немного пар, отрабатывать которые было бы очень болезненно. К тому же им обещали дать уважительные допуски. Но Ева из-за очень специфических преподавателей не могла пропускать микробиологию и гигиену, а Мира по тем же причинам – биохимию и физиологию. Что касалось Иры, казалось, все её пары смертельно важны, и она должна приходить туда даже мёртвой, а какая-то подготовка к всероссийской олимпиаде не была достаточно уважительной причиной. Ева понимала, что на третьем курсе в летнюю сессию стояло 5 экзаменов и экзаменационные дисциплины пропускать не стоило, но всё равно считала, что эта третьекурсница ставит себя выше других своей вечной занятостью и недосягаемостью. «Ой, у меня во вторник фарма, а в понедельник патшиза», – не уставала отправлять сообщения Ира, которой жутко не хотелось проводить вечера на кафедралках, куда её отправили бы вопреки всем допускам.
Если бы вопрос расписаний обсуждался при личной встрече, то вполне бы мог закончиться женской дракой, но, так как через экран телефона человека ударить нельзя, ребята смогли выбрать три даты, о чём и сообщили Игорю Павловичу. По понедельникам приходят Ева и Мирослав. По четвергам Ира, которая могла бы готовиться во время и после своих пар по топ. анатомии. А по пятницам приходят все трое, чтобы Игорь Павлович мог их опросить. Со следующей недели они приступили к подготовке.
В понедельник ребята должны были подойти на кафедру топографической анатомии. Еве было очень интересно взглянуть на место, где другие её однокурсники смогут оказаться только через год. Они стояли в коридоре и немного напуганно озирались по сторонам, их должны были встретить и отвести к пластинатам. Одна преподавательница, женщина пожилая, грузная и с очень грозным видом, приняла их за первокурсников, заблудившихся в корпусе, и попыталась прогнать. Ева растерялась и не смогла связать и пары слов, как будто та суровая преподавательница смогла дистанционно выключить ей голосовые связки. Как и всегда, Мирослав решил проблему и отстоял их право находиться на кафедре. В обозначенное время, минута в минуту, дверь одной из аудиторий открылась, и оттуда вышел человек, которому предстояло подготовить команду, отправиться в Петербург и стать членом жюри. И это был не Игорь Павлович.
– Вы Мирослав и Ева? – спросила миниатюрная блондинка, которую можно было спокойно спутать со студенткой.
Она была из числа тех молодых преподавателей, которые как будто ещё вчера сами тряслись и сдавали экзамены, а теперь вдруг оказались по другую сторону баррикад. Несмотря на несколько лет преподавания, её энтузиазм учить будущих медиков ничуть не ослаб. Выгорание и профдеформация ещё не застигли её ни в больнице, ни в институте, и она с одинаковым рвением проводила не самые интересные операции и объясняла топографию сосудисто-нервных пучков несколько раз на неделе. Её знания не были настолько обширны, как у Игоря Павловича, уже защитившего докторскую диссертацию, многое ей приходилось освежать в памяти перед парами, но на замену в качестве сопровождающего для этой команды нельзя было найти никого лучше.
Ева и Мира в замешательстве кивнули вместо ответа. Никто из них не ожидал, что их сопровождающий поменяется.
– Меня зовут Алина Олеговна, я вас буду готовить вместо Игоря Павловича, у меня ещё идёт пара, можете меня немного подождать? Я вам открою кабинет с пластинатами. – Она подошла к двери напротив кабинета, из которого вышла, и начала поворачивать ключ, попутно поясняя: – Нам нельзя оставлять студентов здесь без присмотра, но я не думаю, что вы что-то сломаете или порвёте, но всё равно, никому, это будет наш маленький секрет, – обернулась она и подмигнула ребятам, прежде чем запустить их в кабинет.
Это была небольшая комната с тремя секционными столами, застеленными голубой клеёнкой, и несколькими стульями, куда можно было положить свои вещи. На центральном столе лежала желтоватая высушенная и пополам распиленная человеческая голова. На столе напротив первого лежало что-то, завёрнутое в чёрные пакеты, судя по всему, мусорные.
– Мирослав, поможешь? – Алина Олеговна подошла к тому свёртку, что был покрупнее. – Нужно достать ногу, она достаточно тяжёлая. Ева, а ты можешь развернуть руку, – она указала на свёрток поменьше.
Через пару минут возни взгляду ребят открылись человеческие конечности, такие же высушенные, как и половинки головы того бедолаги, завещавшего себя науке. Еве стало интересно, были ли все эти четыре препарата когда-то одним человеком. Такие учебные материалы она видела впервые, так что этот день удивил её ещё сильнее, чем Лиза когда-то с её новостями о беременности и кафе. Раньше Ева видела только мокрые грязно-серые препараты. Казалось, что запах формалина, исходящий от них, мог выжечь или расплавить глаза. На них сложно было что-то найти, очень многие мышцы были порваны, а от сосудистых пучков оставались одни намёки, что они когда-то там были. Еве казалось, что, если бы она училась в одном из столичных вузов, уровень оснащения кафедр был бы выше, и она могла бы регулярно учить анатомию над этими странными высушенными частями тел. Видимо, они, состоявшие из
