А также их родители - Тинатин Мжаванадзе
Таким образом, грузинской матери дается шанс отомстить всему миру шантажом – у нее теперь есть ценность, на которую все будут покушаться. А она – его единоличная владелица. Вот так-то.
Дальше все более-менее как у людей: любая девочка в радиусе видимости рассматривается как возможная претендентка на сердце монаршего отпрыска.
Современные девицы для грузинской матери становятся архетипом навроде Елены Троянской: дура-дурой, и красота очень сомнительная, если уж начистоту. А проблем от нее – на десять лет войны!
Мишка – эмо
Вторая любовь Мишки случилась уже в школе, и ее опять, не поверите, зовут Мари. Их тут как собак нерезаных – каждую вторую девчонку называют именно так. Вторую половину зовут Аннами, а в качестве окончательного писка моды – сдвоенное имя Анна-Мария.
– Мне нужно купить подарок, поможешь? – мрачно спросил накануне дня святого Валентина Мишка. Ого, мой ребенок влип серьезно, если ему даже не жалко денег на подарок посторонней девице.
– В пределах какой суммы? – Меня раздирают противоречивые чувства. – И вообще – деньги у тебя есть? А то я все потратила уже на обед.
Мишка приволакивает жестяную копилку – Лондонскую телефонную будку красного цвета, с грохотом вываливает монетки и скрупулезно считает.
– Двенадцать лари и пятьдесят тетри, – резюмирует он.
– Твоя эта… девица, – с отвращением выясняю я, – она что носит? Колье? Серьги? Может быть, приколки на волосы?
Мишка с тревогой понимает, что не стоит доверять мне это важное дело бесконтрольно.
В магазине после долгого обсуждения и аргументов «про» и «контра» («я девочка и лучше понимаю, что нам нравится» и «ты с ней незнакома, я лучше знаю, что ей пойдет») выбраны изящный девичий кулон на шнурке и браслетик в комплекте.
– Пусть только попробует тебе отказать, – вполголоса предупреждаю я, пока подарок пакуют в коробочку с бантиком.
– Еще букет нужно купить утром, – отзывается Мишка, и мы оба погружаемся в волнующее ожидание.
Итак, этот идиотский святой Валентин наступил, букет куплен у цветочницы на углу, кавалер ушел на задание.
Грызу локти и бегаю от окна к двери.
Наконец, Мишка вернулся. Сердце бьется уже где-то в ушах, стараюсь держать себя руках, чтобы не броситься на него с порога.
– Она сказала, что ей нравится другой, – очень спокойно сообщает мальчик и уходит мыть руки.
Мысленно представляю, как я отвинчиваю головы всем девочкам в его классе.
– Подумаешь! – Стараясь уловить выражение глаз отвергнутого Мишки, держу полотенце, как личный лакей. – Она просто стесняется, наверное, сказать прямо – да!
Мишке все равно, он садится обедать, аппетит его нисколько не пострадал. Пожалуй, сегодня не буду приставать с уроками.
Семейство тайно оповещено об инциденте с наказом тему не педалировать.
– А ну, принеси фотографию своего вонючего класса, – снисходит до брата Сандро. Мишель выполняет приказ с видом сосланного Наполеона, глаза подозрительно блестят. Ага, так он просто скрывал свои истинные чувства.
– Которая тут… эта?
Я молча тычу пальцем.
– Мгм, – задумывается Сандро. – Ничего так. Худая. Глаза голубые?
Мишка кивает и запрокидывает голову, чтобы слезы не вытекли на пухлые щеки. Я украдкой щиплю Сандро, чтобы тот поменял тему.
Изучив фотографию и безжалостно пройдясь по всем персонам, Сандро выносит вердикт:
– Тут все мальчики уроды, на месте всех этих девочек я бы выбрал только Мишку!
Михаил, не меняясь в лице, уносит фотографию обратно.
Дальше мы несколько месяцев тщательно обходим тему любви. Мишка распоясался и только и делает, что требует себе в утешение новые диски для игровой приставки. Все это упадничество продолжается до тех пор, пока папачос не обращает внимание на монитор.
– Это что такое? – сдержанно интересуется он и получает ответ: «Мортал Комбат».
– Ты только посмотри, что он там творит – кровищи полно, кишки по стенам, и всех на куски рвет! – возмущается папачос.
– Я в его возрасте думал про мир во всем мире, а этот! – высокопарно вторит Сандро, намазывая сливками шоколадный кекс (морда не треснет, думаю я между делом, не зная, как защитить заливающего слезами – опять! – молоденца).
– Вы что, думаете, я маньяк?! – попискивает он сдавленным горлом и закатывает глаза, чтобы слезы хотя бы не стекали в рот.
Господи, оросительная система какая-то, а не ребенок.
По негласной договоренности папачоса надо поддержать. Ангелы, помогайте.
– А ты думаешь, на тебя не влияют эти игры? Смотри, какой ты нервный – сразу плачешь!
Мишка от моего предательства пускает из глаз две синхронные закрученные струи.
– А Иракли что играет?! Его бабушка, знаешь, какая строгая!
– Да что там бабушка понимает – она, небось, рада, что вы тихо сидите, и в ус не дует.
– Да она все время туда-сюда ходит и проверяет! А Лука вообще! Хатуна с ним сидит и сама играет!
– Меня не интересует! Дай сюда эти кровавые диски, кто их продает вообще!
Надо остудить накал, глазами делаю знаки и утаскиваю рыдающего мальчика в другую комнату:
– Мишка, надо немного времени, чтобы они остыли.
Перед сном страдалец со скорбным лицом лежит рядом со мной и смотрит в потолок, всем видом демонстрируя муки, на которые его обрекает семья.
– Вообще-то они немного правы, – молвит он вдруг. – Но совсем чуть-чуть.
– Может, ты эмо? – пытаюсь перевести его в другое настроение. – А то вон залил все.
– Я не эмо. Эмо – это птица, – холодно констатирует Мишель.
– А как твои дела с девочкой?
Мишка ябедничает:
– Все меня спрашивают: «Тебе нравится Мари? Тебе нравится Мари?» Зачем спрашивать одно и то же сто раз! И потом говорят – ты ей тоже нравишься.
– А ты ей правда нравишься? Она же сказала, что ей нравится кто-то другой?
– Не говорила она такого, – поднимает брови Мишка.
– Ну как же – ты сам мне сказал!
Чувствую себя обманутой. Сколько времени я переживала за своего ребенка и хотела придушить эту мерзкую девчонку!
– Нет, – снисходительно объясняет Мишка. – Это я сказал для драматизма.
Ах, вот как. Сейчас я тебе покажу драматизм!
– Перестань меня щекотать, ааааа! Я просто хороший актер! Я на вас тренируюсь!
Господи, и он туда же. А я-то надеялась, что хотя бы кто-то из детей станет банкиром и обеспечит мне достойную старость!
Утро с кошкой
Можете говорить что угодно, но именно Лилу сперла Мишкины десять лари, подаренные Зубной феей взамен за героически выдранный зуб.
Вообще-то Мишка
