Мистер Вечный Канун. Город Полуночи - Владимир Торин
— Но зачем? Зачем Кларе Кроу прикидываться ребенком? Зачем ей ходить в школу? Как же твои… не знаю… дела?
— Какие могут быть дела у полоумной Вороны, бродящей по улочкам города дни напролет? Заботы бродяжки, тоже мне… Борьба с насморком да стоптанные каблуки?
— Нет, — запротестовал Томми. — Ты использовал меня, чтобы… чтобы… Да я ведь так и не знаю, зачем все это было нужно! Чтобы я всего-навсего подбросил теткам записки? Только ради этого? Зачем становиться ребенком и прикидываться моим другом так долго?
— Ты спрашиваешь «зачем», — печально улыбнулся Чарли. — Твое «почему?» превратилось в «зачем?», ну ладно… Зачем я прикидывался ребенком? Зачем ходил в школу? Таскал портфель, учил уроки и плевался бумажками в пастора Джонса? Тебе этого не понять, но я попробую объяснить. Когда ты взрослый, когда ты старый и глупый, сухой и черствый, ты или просто забываешь свое детство, или тоскуешь по временам, когда не было никаких забот, когда кости не болели, а простуда казалась худшей из напастей. Когда ты взрослый, ты уже не помнишь, что такое «промочить ноги в луже» или «ободрать коленки». Взрослые за все годы столько раз пробуют шоколадные конфеты, что их вкус для них в какой-то момент становится просто одним из кучи обычных вкусов. У них дела и важность. Они не могут гоняться за котами, лазить по деревьям, «где-то шататься весь день». Детям меж тем все равно, испачкались они или нет, причесаны они или нет, им плевать, что там с фондовой биржей и новыми налогами. У них нет забот о чем-то, что где-то там, о том, что будет когда-то там, они не боятся показаться невежливыми, быть непонятыми и прослыть несовременными, и еще они очень плохо знакомы с двуличием. Но самое важное, что у детей нет мыслей о смерти. Взрослые, в свою очередь, помнят о ней, им постоянно напоминают, не дают забыть. И ты постепенно начинаешь бояться всего. Не сильно — чуть-чуть, и с этим назойливым чувством, с неприятным ощущением, не больше камешка в ботинке, ты и живешь постоянно — с ним засыпаешь и с ним же просыпаешься. Жизнь взрослого — это унылая, скучная и беспросветная штука. «Ну вот, машина сломалась!», «Ну вот, уволили с постылой работы!», «Ну вот, жена умерла». Знаешь, что это такое? Вот представь, что воздух, которым ты дышишь, у тебя постепенно крадут, отбирают, и каждый последующий год у тебя этого воздуха становится в запасе все меньше, и ты просто медленно, но неотвратимо задыхаешься… Чертова взрослая жизнь — я так и не научился ею жить. И в какой-то момент просто не смог больше все это терпеть. Мне нужна была передышка. Всего на один день, на час, на минутку…
Чарли на миг замолчал, почесал макушку и продолжил:
— Назови это причудой спятившей городской сумасшедшей. Или просто бредом. Я и не особо верил, что сработает, если честно, и просто решил попробовать. И знаешь что? Я стал маленьким, а мир кругом вырос. Я снова увидел его таким: огромным, длинноногим, необъятным. Я пришел в школу, попытался спрятаться, затеряться среди прочих детей. Сперва у меня не получалось избавиться от своих взрослых мыслей, привычек и причуд, но… отношение все меняет. Когда к тебе все относятся как к чертовой образине, отношение как к ребенку кажется тебе чем-то невероятным. Поначалу я совсем не умел быть ребенком, еще хуже умел быть мальчиком (даже не знаю, почему решил стать именно им — должно быть, хотел отдалиться от того существа, каким я прежде был, как можно дальше), и прочие дети это замечали. Ты помнишь, никто не хотел со мной общаться, когда я только появился? Я казался всем странным…
— И мне тоже. Но ты помог мне, когда Блэкни с его дружками подкараулили меня по дороге домой.
— Да, сопливый слизняк Блэкни… — мечтательно протянул Чарли. — Даже драка с мальчишками, когда ты сам мальчишка, даже когда тебе расквасили нос… все это настолько чуждо этим странным существам — взрослым, что… Это совершенно другая жизнь. Это отдаленно похоже на второй шанс. Это возвращение в… Я просто не могу словами передать то, что я чувствовал, будучи Чарли Уиллингом.
— И, конечно же, ты не собирался мне признаваться. — Томми отвернулся. — Если бы я тебя не раскусил…
Самое обидное для Томми было то, что он не мог предъявить Чарли даже то, что «друзья так не поступают» и что «врать можно только врагам, девчонкам и взрослым».
— Послушай, все это время я был твоим другом. По-настоящему. Зуб даю.
Томми даже поморщился от того, насколько неуместно сейчас прозвучало мальчишеское заверение с зубом.
— Можешь злиться и ненавидеть меня, — продолжил Чарли. — Но что мне нужно было делать? Или я, по-твоему, должен был при самой первой встрече сказать: «Привет, меня зовут Чарли. Только я не Чарли никакой на самом деле. Видел в городе сумасшедшую в берете? Так вот, это я…»? Ты бы решил, что я совсем свихнулся.
— А сейчас мне кажется, что это я свихнулся, — сказал Томми и вдруг подумал, что, как бы ни хотел злиться на Чарли, который не Чарли, он действительно не представляет, как именно и когда о таком следовало сообщить, ведь даже сейчас он еще не до конца верил. — Ты сказал, что все узнал. — Он вдруг вспомнил. — Какую-то ужасную правду. Это как-то связано с той вещью, которую тетушки Рэми и Мэг украли у тебя?
— Прочти вот это. — Опасливо покосившись на мистера Бэрри, Чарли достал из-под свитера папку и протянул ее другу. — И тебе все станет ясно.
Томми схватил папку и раскрыл ее. Внутри лежали какие-то бумаги.
«Детский сиротский приют Святой Марии из Брентвуда. Свидетельство о взятии на попечение младенца.
Возраст: 2-3 дня.
Пол: девочка.
Цвет глаз: серо-зеленый.
Цвет волос: темно-русый.
Родители: не установлены.
Медицинские показатели: на момент составления свидетельства ребенок совершенно здоров.
Краткая история появления:
Младенец был обнаружен на пороге приюта в корзине 3 ноября вечером (примерно в девять часов). В корзине с ребенком лежали тряпичная кукла, на которой было вышито имя “Саша”, и записка: “Молю вас, позаботьтесь о моей дочери”. Девочку было решено назвать Сашей, поскольку это была единственная связь с ее прошлым. Пока не будут подобраны родители для удочерения, ребенок будет воспитываться в детском сиротском приюте Святой Марии из Брентвуда».
Вот и все, что было написано в карточке. Ни фотографии, ни какого-либо дополнительного описания — лишь внизу стояла дата: судя
