Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
– Вы с ума спятили?!
Да, спятили, – от ожесточенного и неискоренимого неприятия друг друга. Шахар тяжело сопел и глядел на представителя шпаны свысока и с презрением.
– Вот это тебе за меня и за то, как ты высказался о Галь, – с ненавистью бросил он.
– Мы поквитаемся с тобой, супермен чертов, – прохрипел сквозь ноющие зубы Наор.
– А ну-ка оба, объяснитесь! – закричала Дана Лев, чувствуя, что ситуация вышла из-под ее контроля. – Что это еще такое?! Шахар, что происходит?
– Я ничего объяснять не желаю! – агрессивно ответил тот.
– Научись проигрывать, заумник! – иронично, несмотря на боль, проронил Наор.
– А ты сейчас же выйди вон из класса! – свирепо распорядилась Дана.
Дверь помещения захлопнулась вслед за учеником с такою силой, что в окне зазвенели стекла. После этого классная руководительница решительно взяла учительский журнал, что-то записала и сухо прокомментировала:
– Шахару Села и Наору Охана поставлен неуд по поведению во время урока. Все детали их отвратительного поведения сегодня же будут переданы на рассмотрение завуча. О том, как это отразится на их аттестатах зрелости и дальнейшем положении в школе решит педсовет.
Галь, впервые в жизни увидевшая своего сдержанного друга таким взвинченным, была просто потрясена. Широко раскрытыми от испуга глазами она смотрела на его мелко дрожащие руки, его сжатые губы, его замкнутое лицо и ничего не понимала. Когда он вернулся за свою парту, она схватила его за руку и попыталась согреть ее в своих ладонях. Но рука Шахара казалась мертвой. Он не сказал ей ни одного слова и даже не улыбнулся.
Лиат, в отличие от Галь, поняла все. Она тотчас вспомнила разговор с Шахаром в библиотеке. Парень уже тогда не верил в успех своего эссе, будучи разочарованным и озлобленным. Был ли у него тогда еще шанс все исправить? Навряд ли. Горечь, накопившаяся в его сердце, не могла не прорваться наружу, рано или поздно. Лиат Ярив было жаль своего тайного возлюбленного от всей души. Она сопереживала ему сейчас, как никто другой. Дуреха Галь не отдавала себе отчет, что происходит. И, вполне возможно, что Хен и Шели, отстранившиеся от них всех за своей задней партой, и Одед, прикрывшийся своим листком бумаги, тоже не отдавали себе в этом отчет.
Почти весь класс насмешливо поглядывал в угол, где сидела неразлучная шестерка. Слух о первом провале заумника Шахара неумолимо распространялся. Шахар ощущал это всей кожей, и ему хотелось провалиться от стыда сквозь землю. Он никогда бы не смог предвидеть, что в один день так оплошает, и в учебе, и по поведению. Свою работу он теперь засунет в шкаф, а в общении с друзьями его ожидают нелегкие дни. Парень видел равнодушный взор Рана Декеля, который не забыл ему своих испорченых именин, ухмылку Эреза, постоянно подшучивавшим над его рвением, довольную мину на лице Авигдора, украдкой зарившегося на его Галь, и ничем не мог сгладить им впечатления о себе.
Со звонком все разбрелись куда попало. Одна только Галь, умиравшая от тревоги, пристала к своему парню с расспросами. Она уже поняла, что настроение его испортилось из-за эссе, и что этот грубиян и бездельник Наор подлил масла в огонь специально. Девушка не знала, как настроение Шахара отразится теперь на его отношении к ней, и мысленно кляла себя за то, что ревновала к его эссе и была несдержанной и недипломатичной.
Шахар не отвечал на ее приставния. Он с упованием следил за Даной Лев, говорившей что-то Ави Гроссу, и, как только учительница освободилась, ринулся к ней и попытался объясниться.
– Что нашло на тебя, дорогой мой? – развела руками та, уже спокойно, но взыскательно. – Я никогда тебя таким не видела.
– Да, и мне самому сейчас крайне неловко. Я слишком погорячился, и прошу извинить меня, – пристыжено оправдывался ученик, поспевая за ней по тесному коридору.
– Шахар, ты знаешь, как я к тебе отношусь, – произнесла преподаватель. – Я знаю, что ты не драчун. Но если у вас с Наором какие-то личные разборки, то я хотела бы тебя попросить проводить их где угодно, но только не здесь. Не в моем классе, – подчеркнула она сердито.
– У меня к Наору нет вообще ничего личного! – воскликнул Шахар, ударяя себя в грудь. – Это был первый и последний раз! Ну, пожалуйста, Дана! Разве ты меня плохо знаешь? Не знаешь моих родителей? Помоги мне загладить промах!
Классная руководительница остановилась, размышляя. Шахар был очень искренен, и ей самой, на самом деле, не хотелось так жестко его наказывать. Все-таки, они все были свои люди.
– Я попытаюсь, – кивнула она ободряюще, избегая более точных обещаний, хотя Шахар увидел по ее выражению лица, что он был, в принципе, прощен. – Только подумай и ты. Хорошенько подумай, о чем мы сегодня с тобой говорили.
– Этого я никогда не забуду, – благодарно изрек парень, довольный, что легко отделался. – В любом случае, спасибо тебе огромное!
Дана кивнула ему напоследок и удалилась. Воспрявший духом Шахар немного постоял, окидывая привычную школьную сутолоку поверхностным взглядом, и внезапно заметил Наора, зачинщика неприятности, который, скрестив на груди свои мускулистые руки, молча наблюдал за ним издалека, и, наверно, стоял там уже давно, прислушиваясь к его объяснению с педагогом. При виде "короля шпаны" парень слабо занервничал, но внешне изобразил ледяное спокойствие. Тот тоже выглядел хладнокровным. Немое противостояние одноклассников продлилось недолго. Наор, все с тем же гордым выражением и высоко поднятой головой, отошел первым, сделав для себя все выводы.
Шахар вернулся в класс. "Ужасный день", – подумал он, подходя к Галь, которая о чем-то тихо и встревоженно беседовала с Одедом, и заявил, что его неуд по поведению будет отменен.
– Вот и отлично! – подскочила его подруга, хватая его за руку, и, на радостях, прибавила: – Я так и знала, что Дана ничего тебе не сделает. Она просто пригрозила тебе для галочки.
– Наверно, – согласился Шахар, и, обратившись к Одеду, принес ему извинения и сожаление за свою неумеренную грубость.
– Все в порядке, – улыбнулся молодой человек. – Вообще-то, ты должен извиняться перед Хеном, а не передо мной, – уточнил он.
Этот неисправимый скромник отзывался о любой склоке как о мелочи. Но Шахар был уверен, что своим извинением загладил
