Багровая связь - Марьяна Куприянова
– Бетти, я отнесу твои вещи, только и всего. Мне невыгодно трогать тебя сейчас, пока у нас договоренность.
Пришлось открыть ему подъезд, а затем и дверь своей квартиры. Джакса не было. Видимо, Кирилл все-таки приходил и забрал его. Либо он выгуливает его сейчас и скоро вернется. Шувалов пронес сумки вглубь квартиры, хотя я просила его оставить их у входа, и когда вернулся, я нервно перебирала в руках ключи, боясь поднять взгляд. Мужчина остановился у выхода, замер около меня. Все было как во сне.
– Бет, – произнес он, – маленькая Бет, – и глубоко вдохнул.
Мне вспомнился сон, из-за которого мы поругались с Киром. Сон, в котором Шувалов завалил меня в лужу крови. Сон, который я была не против воплотить в жизнь. Представляя нас двоих в луже теплой жидкости, я содрогалась всем телом от горячего щекотания в области таза… Как хочется испытать все это наяву. Невыносимо хочется. Шувалов не уходил, словно ждал чего-то. Черт возьми, неужели этот сукин сын умеет читать мысли? Я подняла глаза и шагнула к нему, словно в забытьи.
Не помню, в какой момент я поняла, что уже сижу на кухонном столе, обхватив мужчину руками и ногами, и посуда валяется на полу, но этот поцелуй, инициатором которого стала Я, лишил меня способности трезво мыслить. Забвение, которое постигло меня, несло за собой такую эйфорию, что любые наркотики в сравнении с этим, я уверена, детское баловство. Но я пришла в себя как раз в тот миг, когда меня начали раздевать. Нет, только не здесь! – пронеслось в голове. Только не на столе, за которым мы с Киром вместе принимали пищу, только не в квартире, где мы несколько лет были счастливы! Ты не посмеешь этого допустить, ты не настолько аморальна! Ты не должна так терять голову из-за этого мужчины!
Роман Григорьевич с остервенением мял мою грудь сквозь кофту, впиваясь губами в шею. Я резко оттолкнула его. Он глянул на меня угрожающе и схватил с такой силой, что мысль об изнасиловании показалась не такой уж неправдоподобной. Мужчина рычал, разрывая на мне одежду.
– Нет, нет, постойте, пожалуйста! Роман Григорьевич, Роман Григорьевич! Нет, нет, я не хочу, остановитесь!
– Зачем ты делаешь это?! Зачем дразнишь меня? Зачем меня провоцировать? Мне и так трудно держать себя в руках, Бет. Я стараюсь изо всех сил, но если ты сама бросаешься на меня, мне больше ничего не остается делать!
– Знаю, я виновата сама, но, пожалуйста, уходите. Здесь не время и не место, понимаете… понимаете… Кирилл… мы же с ним здесь…
Шувалов помолчал, шумно вдыхая воздух с нескрываемым гневом, затем поцеловал меня в лоб и снял со стола.
– Дай мне попить, – сказал он почти спокойно, но его ноздри все еще трепетали.
Я быстро налила ему воды из фильтра. Мужчина выпил весь стакан и несколько раз глубоко вдохнул.
– Я понял тебя, Бет. Я понял. Но уговора я не нарушал. Ты же понимаешь это, не так ли?
– Конечно. Я понимаю. Здесь только я виновата. Простите меня.
– Прощу, если пойдешь в поход.
– Хорошо, я пойду.
– Неужели все это должно было случиться, чтобы ты, наконец, согласилась?
Я пожала плечами.
– До встречи в институте, Бет, – угрюмо произнес мужчина и вышел в подъезд, пригибаясь в дверном проеме.
Я кинулась к двери и сразу же закрыла ее на замок.
Губительное влечение к этому человеку сводило с ума. Сон и явь слились, сплавились в однородную массу. Я уже не различала, когда я сплю и могу полностью отдаться своим эмоциям, желаниям, влечениям, причем безо всяких последствий, а когда все наяву, и мне нужно держать себя в руках, оставаясь честной девушкой, которая все еще хочет хотя бы поговорить со своим парнем об их общем будущем, если такое возможно.
Я должна вернуться к нормальной жизни. Аглая права. Шувалов – просто страсть, просто очередное увлечение творческого человека, он источник моего вдохновения, поэтому меня так неудержимо влечет к нему. Когда я закончу роман, этот человек станет для меня пустышкой. А пока третье звено цепи занимает свое законное место. Скоро роман будет окончен, и надобность в нем отпадет. Я вновь заживу обычной жизнью. Да, это низко и подло. Но не так низко и подло, как если бы я изменила Кириллу. Я не должна его терять, мы с ним связаны. Мое временное помешательство, как на романе, так и на Шувалове, не должно перечеркнуть будущую жизнь. Если я позволю этому случиться, я возненавижу себя. Я буду сожалеть. А эти чувства пройдут – как мои к Шувалову, так и его ко мне, после первой же близости. Я стану для него открытой книгой, очередным трофеем. Вот и все. Я потеряла голову, но скоро все это кончится. В походе я закончу рукопись и обрету свободу.
***
«Рина была на взводе. Параноидальная мысль о том, что Рэй убьет ее семью, а потом доберется и до нее, не оставляла ни на минуту. Поэтому, когда в дверь позвонили, девушка была уверена, что это он. Мать Рины пошла открывать дверь, и сердце девушки сжалось в комок.
– Мама, нет! – крикнула она, бросилась вперед и… выпала из реальности в мир геометрических фигур, где не было даже звуков внешнего мира.
Казалось, целую вечность девушка бродила среди зеленых пирамид, красных шаров, черных кубов, ничего не ощущая. Осязание пропало, как и чувство реальности. Не стало ни времени, ни пространства. Зато фигуры приобрели объем. Теперь их можно было трогать. На ощупь они были очень приятные и упругие. Рина знала, что, перемещаясь в этом мире, в реальности ее тело остается неподвижным. Здесь, внутри ее головы, было другое измерение. Здесь не было Рэя, не было опасности, смерти, паранойи. Только спокойствие и легкость.
Впервые в жизни, даже несмотря на волнение за состояние матери, Рина не хотела возвращаться в реальность из мира геометрических фигур. Но все-таки она пришла в себя, и неизвестно, сколько времени девушка провела в забытьи. Все часы в доме остановились. Как и сердце ее матери. Потому что в него по самую рукоятку всадили кухонный нож.
Рина упала к телу и затряслась от ужаса. Она не успела предупредить ее из-за приступа. И Рэй прикончил ее мать. Рэй убил ее маму. И снова оставил в живых саму девушку».
***
Местечко действительно было славное, как на первый, так и на второй взгляд. Вдали от
