Ольга Морозова - Только теннис
Когда же репортаж заканчивается, начинается время шуток, потому что мы вспоминаем, как друг с другом чуть ли не поругались. Но мы все равно немножко доспариваем. Диспут кончается за обеденным столом, где мы обе, любящие вкусно поесть, замечательно проводим время, тут приходит час воспоминаний о других жизненно важных делах, прежде всего о детях.
Уже большой кусок жизни рядом прожит и много в нем случилось и хорошего и плохого, много людей, с кем мы были близки и знакомы, уже ушли из жизни, а многие из тех, кого мы знали, заняли совершенно не ту позицию в жизни, которую, нам казалось, они должны были занять.
В Англии я узнала о том, что Ане представилась возможность перейти из государственного телевидения на частный канал - НТВ. Я не сомневалась в ее возможностях, что она и там будет на ведущих ролях. Так оно и получилось, ведь Дмитриева не только комментатор, прежде всего она одна из тех, кто определяет все спортивное направление канала. Во время Олимпийских игр 1996 года я приехала в Москву. Репортажи, которые шли из Атланты, велись по всем программам. Я же была рада, хотя и не знала ни внутренней подоплеки, ни конкурентной борьбы между каналами, что так интересно, как у нее, ни у кого не получилось. Может быть, потому, что репортажи по НТВ строились не как чисто спортивные, они оказались и познавательные. Я помню, что Лена Ханга говорила о жизни негритянского населения в Атланте, НТВ нам рассказало об истории этого города, этого штата, истории "Унесенных ветром", которую мы все взахлеб читали.
Должна покаяться - мы с Аней это уже обсуждали, - что мой русский язык стал за девять лет намного хуже, я иногда закидываю в него английские словечки, причем совсем не из-за того, что я прекрасно знаю английский язык, а из-за того, что в повседневной жизни я говорю большей частью на английском. Это выглядит еще заметнее на фоне Ани, у которой манера поведения и речь всегда соответствовали высокой культуре.
То, что Дмитриева руководит спортивным каналом, об этом мало кто знает. Это очень тяжелая работа, она многое пытается изменить, а наши телезрители оценивают ее в основном по репортажам. А на самом деле у нее огромная нагрузка, немалая для мужчины, что же говорить о женщине, которая продолжает вести хозяйство в доме, при том, что она по-прежнему замечательно готовит обеды, обожает всех своих внуков и возится с ними.
У Ани все всегда конкретно, она человек довольно открытый, патриот в самом лучшем смысле этого слова, и поэтому между нами не мог не возникать вопрос об ее отношении к моему отъезду. Но когда я уехала, она меня не сильно осуждала, потому что в конце восьмидесятых наступил период, тяжелый для большинства. У нее же в это время дела складывались, как мне кажется, хорошо, она из программы "Время" ушла на молодое Российское телевидение. Перестройка давала Ане большой толчок для деятельности и роста. У меня как раз все получалось наоборот, потому что выше, чем тренер сборной Советского Союза, мне подняться было уже некуда. Получалось, что я должна, чтобы выжить, опуститься на уровень тренера клуба, подкидывать мячи состоятельным людям. Хотя я считаю такую работу совершенно не зазорной, но обидно ради этого пройти весь свой чемпионский путь.
В каждом нашем совместном репортаже Аня обязательно призывает меня к тому, чтобы я каким-то образом повлияла на родной теннис, чтобы приехала и вела бы работу с молодыми игроками. Я ни в коем случае от этого не отстраняюсь, но на протяжении многих лет и я и она работали, можно сказать, бесплатно. Но сейчас уже этот опыт почему-то не хочется повторять.
Говоря о зарплате в России, я предполагаю некий приемлемый уровень, я даже не говорю о мировом - это совершенно несопоставимо. Я бы работала в Москве с удовольствием, у меня мама здесь, у меня здесь хорошая квартира. Меня радует каждый мой приезд в Москву, здесь у меня много друзей, я люблю жизнь в Москве, я наслаждаюсь ею. Да, я с удовольствием работала бы дома, если бы мне платили нормальную зарплату. Я ведь знаю про женский теннис намного больше, чем кто-либо в России. Меня приглашают на международные конференции и конгрессы, я езжу на соревнования и смотрю большие турниры. У меня сохраняется больше возможностей для постоянного совершенствования, для творчества, чем у любого тренера, живущего в России.
Аня все это понимает, но каждый раз как бы подзадоривает в эфире выпалить (Оля, ну давай, вот сейчас скажи): "Я приеду на турнир в составе тренеров сборной России". Я ей скромно отвечала: "Аня, я согласна, но это не так просто". Можно, конечно, гордо сказать: "Я, Морозова, пойду к Лужкову и скажу: "Хочу, чтобы в Москве открыли школу Морозовой". Но на это нужно положить всю оставшуюся жизнь. Но сколько же раз можно жизнь закладывать? Каждый раз, когда приходят ко мне молодые и предлагают начать что-то новое, я отвечаю: "Начинайте вы, молодой человек. Идите, пробивайте стены, а я вам буду помогать. Я готова приезжать, открывать двери кабинетов, а вы ломитесь дальше. И пожалуйста, пользуйтесь моим именем для общего дела".
Как я понимаю, здесь нужен очень деятельный молодой человек, не только успешный бизнесмен, но и чтобы у него ребенок играл в теннис. Как говорил Семен Павлович Белиц-Гейман, гарантия любого государственного дела - личный интерес. Тогда бы этот бизнесмен, наверное, пробивал бы любые стены, у него появились бы амбиции: сама Морозова будет моего ребенка воспитывать, только срочно нужно ей построить школу. Наверное, такого человека мне полагалось бы найти. Но я вижу, что с каждым годом сделать нечто подобное мне все сложнее и сложнее.
За прошедшие годы моя дочь выросла, закончила школу, поступила в университет в Америке. Я волнуюсь за нее, мне хочется ей помогать, чтобы она не сделала в жизни ошибок. Проблемы моей Кати - это часть каждого моего дня, и с ней мне не хочется расставаться. Возможно, что даже в таком желании есть некое влияние Запада, потому что в СССР у меня, и не только у меня, на первом месте стояли спортивные победы, семья - на десятом. Как мне кажется, в такой постановке вопроса Аня со мной согласна. Я с удовольствием буду заниматься с ее внуком, я буду заниматься с внуками Алика Метревели и всеми знаниями, что у меня есть, готова помочь детям и взрослым. Но на такой героический шаг, как самостоятельное пробивание своей школы в России, уже не способна. Кто знает, может быть когда-нибудь и для нее настанет время. "Школа Морозовой" - звучит красиво, очень красиво. Но все надо делать профессионально, да я и никогда не могла чем-нибудь заниматься просто так. Я разговаривала с интересным тренером из Швейцарии Эриком ван Хаперном, он тренирует Шнайдер, он тренировал Мартинес, а сейчас создает свою школу в Испании. Мы разговариваем с Эриком на одном языке, он понимает и я понимаю: чтобы ученики добились успеха, нужны огромные материальные возможности. Где их найти? В нашей стране?..
Я поехала в Англию с амбициями, потому что не сомневалась: все на свете можно поднять и перевернуть. Но не предполагала, как трудно это делать в стране, где корни у людей совсем не те, что у тебя, нутро человеческое совершенно иное. Конечно, там тоже есть у людей амбиции, но амбиции другого уровня, не понятные русскому человеку, потому что у них отсутствует то, что движет нами.
Вот наш пример. Я встречаю на Кубке Кремля Ксюшу Лифанову, которую когда-то тренировала Нина Сергеевна Теплякова. Ту самую Ксюшу, которая прыгала передо мной сперва с косичками, потом уже с хвостиком, наконец, с длинными волосами. Теперь у Ксюши двое детей. Ее старшая девочка выходит передо мной на корт показывать свои замечательные возможности, а девочке девять лет! После того как ее мама рассказала об их расписании, я подумала, что сама я столько не тренировалась перед Уимблдоном, сколько тренируется эта девочка. Причем сама Ксюша была такая розовая, такая замечательная, так наслаждалась жизнью. Она даже иногда забывала приходить на тренировку. А тут целенаправленная, серьезно настроенная мама, которая видит в своей дочери будущую чемпионку. И вот результат: прыгучие ножки, хороший удар справа и слева, потрясающие возможности, а ребенок-то девятилетний! Ксюша меня в какой-то степени даже шокировала, когда своим мягким, нежным голосом рассказывала про успехи своего ребенка. Я смотрела на ее дочку и наслаждалась, а потом подумала: боже ты мой, эти программы совершенно немыслимые для моих английских детей.
Но я отвлеклась от своей подруги. В своей красивой деревне, в Бишеме, я была в курсе всего, что происходило с ее детьми, с ней самой, с ее семьей, а это давало мне полную картину того, что происходило в России. Совсем взрослым стал ее сын Митя, у него тоже двое детей, мама со стажем ее дочь Марина, а я их помню детьми, которые росли на глазах, которые тоже играли в теннис. Теперь, когда они сами стали родителями, в теннис играют их дети, но бабушкины способности передались только одному внуку - сыну Марины - десятилетнему Кириллу.
