Русский клуб - Владимир Дэс
– Что Богу не угодно, то царям не подвластно, – спокойно сказал дед. – Значит, так надо было.
– Надо? Кому надо? Богу вашему?
– Суета ты. Всё вам, коммунистам, скорее да быстрее. Послушаешь вас – так вы, как и Христос, зовёте к свободе, равенству и братству. Но способы у вас иные, торопливые, и живёте вы так, будто сами не верите в то, что говорите, а жизнь не терпит суеты. Жизнь – это покой под Божьим покрывалом.
– Вон ты как повернул. Мой покой – это вот… – И председатель постучал пальцем по стакану с водкой.
Глеб, засыпая, слышал разговор, но особо ничего не понимал. А услышав слово «спутник», навострил уши: председатель заговорил о том, что Гагарин летал в космос и никого там не видел, Глеб с ним мысленно согласился. Он помнил, как им, школьникам, вбивали в голову простым стишком, что Бога нет: «Села бабка в самолёт и отправилась в полёт. Приземлилась бабка эта и сказала: “Бога нету!”»
Дети без устали повторяли этот куплет как считалку.
Дед, услышав, что Глеб зашевелился, сказал председателю:
– Ты давай пей, закусывай, а что да как, на это день будет.
И дед налил председателю не из его бутылки, а из своей, с медовой настойкой. Председатель выпил и тут же уснул прямо за столом.
Дед Яков уложил председателя на кровать и позвал Глеба спать в садовый шалаш.
Председатель, протрезвев поутру, вышмыгнул из избы Якова как мышь, даже не извинившись за вчерашние пустые разговоры.
Глеб тогда мало понял из того, о чём говорили дед и председатель, но одно он точно усвоил: Бог есть, раз дождь был.
В то время Глеб был по-мальчишески влюблён в деревенскую соседку, дочку председателя. Она была не похожа на остальных, и звали её необычным именем Ида, и отца своего она называла непривычно – тятей. Относилась к нему ласково и с уважением.
Ходили слухи, что её бабка была дочерью князя Хованского. В дни послереволюционных событий князь метался по фронтам Гражданской войны, а в их деревню Миловку прибыл представитель большевиков для создания колхоза.
Это был молодой, красивый парень Семён Ашек из семьи разночинцев. Их идеи о всеобщем равенстве, любви и счастье отозвались в сердце молодой девушки учением Христа. И хотя она была княжеских кровей, но активно включилась в создание колхоза. Ходила вместе с Семёном на собрания, отдала под агитбригаду дом отца и сама не заметила, как стала женой большевика.
Ашека избрали первым председателем колхоза, и он навсегда остался в Миловке вместе со своей красавицей. В семье Семёна старались не говорить о происхождении его жены, а после её смерти и вовсе об этом забыли, но слухи остались. Бабка Иды, родив, прожила недолго, очевидно, была слабо приспособлена к крестьянскому труду.
Её внучка представлялась Глебу ангелом, сошедшим с небес: прекрасная и какая-то нездешняя. Ему было тогда очень легко, радостно и весело рядом с этой девочкой. Глеб ещё не понимал, что влюбился.
Конечно, в Миловке были ещё девчонки, но те, остальные, воспринимались Глебом как обычные земные существа, а Ида – как сказочное создание.
Иногда она совсем не замечала Глеба. И его детский мир тускнел и бледнел. Становился неинтересным. Но достаточно было одного её взгляда, как всё моментально менялось. И вместо проливного дождя светило солнце, вместо карканья ворон пели соловьи, и душа Глеба рвалась наружу от счастья. Хотя, как правило, длилось это недолго.
Ида считалась первой красавицей в Миловке, пользовалась повышенным вниманием ребят и часто, отвернувшись от Глеба, играла и разговаривала с ними. В это время внутри у Глеба возникало необъяснимое чувство неприязни к мальчишкам, с которыми только что дружил. И он, удивляясь сам себе, сердился на них непонятно за что.
Но стоило Иде заговорить с Глебом, все вокруг опять становились добрыми и верными друзьями.
Порой он замечал, что Ида наблюдает за ним: какие поступки он совершает и как ведёт себя в различных ситуациях. Глебу в такие минуты казалось, что она старше, умнее и опытнее его и знает что-то такое, чего не знает он.
Ради её расположения он даже дрался с деревенскими мальчишками. Но Ида так и не стала с ним дружить, обозвав драчуном.
И тогда Глеб решил обратиться к Богу, но не сам, а через деда, как недавно это сделали сельчане.
– Деда, – смущаясь, заговорил он, – попроси, пожалуйста, Боженьку, чтобы Ида стала дружить со мной.
Дед всё сразу понял.
Он усадил Глеба напротив себя и сказал:
– Хорошо, я попрошу. Предположим, Господь услышит меня, исполнит просьбу и Ида станет с тобой дружить. Но со временем она может тебе разонравиться, и ты больше не захочешь с ней водиться. А Ида, увидев, что ты к ней стал равнодушен, будет плакать и переживать. Тогда как?
Дед Яков, видя, что Глеб совсем смутился, предложил:
– Ты же мало знаешь её, да и с её родственниками не всё так просто. Давай-ка подождём обращаться к Боженьке с такой просьбой. Это дело серьёзное, это не концерт по заявкам. Хорошо?
– Хорошо, – подумав, согласился Глеб, но на деда обиделся. Он-то был уверен, что никогда не откажется от дружбы с Идой и будет всю жизнь рядом с ней.
Глеб, конечно, не знал, что его дед, при всей своей мудрости и правильности, имел грешок, известный всему селу.
После Великой Отечественной войны в Миловке остались одни вдовы. К ним и стал заглядывать Яков. Похаживал и думал, что никто об этом не ведает и видеть не видит. Вроде умный мужик, но «не разведчик».
Частенько в сумерках задами отправлялся он к очередной кумушке, а его собака у всей деревни на виду порядком шла к дому, куда дед пробирался тайно. Собака ложилась перед крыльцом счастливой бабёнки и ждала. Яков под утро опять задами, не замеченный никем, как ему казалось, пробирался к своему дому, а его собака через всю деревню весело бежала домой и там уже, радостно виляя хвостом, встречала своего хозяина на родном крыльце.
Чем он так привлекал вдов, уже будучи немолодым человеком, доподлинно не известно. При всей своей строгости характера с ними был всегда нежен и ласков. Что и нужно было одиноким женщинам.
Когда-то и Яков был официально женат.
В Миловке жила целая легенда про Якова и его жену Анну.
Яков в молодости был балагуром, хорошо играл на гармошке и пел красиво. Женился, но играть, петь
