Воскресший. Повесть - Алексей Николаевич Загуляев
– А мне вот давеча, – начал Антон, – пока я из Петрограда до Москвы добирался, сон приснился такой странный…
Семён Алексеевич отложил книгу и со вниманием приготовился слушать.
– Философский камень представился. И вот смотрю я на него и думаю, что назначение его отнюдь не в том, чтобы в золото свинец превращать, а чтобы душу свою очистить от всякой скверны. Я знаю, как церковь к алхимии относится. Но вот не есть ли сама Церковь в её изначальном виде, экклезическом, так сказать, этот самый философский камень для человека?!
– А вы к философским наукам отношение какое-то имеете? – поинтересовался Семён Алексеевич.
– Нет, нет. Я физик. Преподаю в Политехническом. Область моих научных интересов довольно узка – ядерный синтез. Если вам знаком это термин.
– Общих мест у нас с вами, Антон Сергеевич, найдётся хоть и немного, но мысль вашу я уловил и считаю её вполне уместной. Просто в христианстве это немного иначе представлено, а именно как причастие Святым Духом. Но это вопрос терминологии. Но процесс, пожалуй, схож с тем, что вы описали. А что касается синтеза, возможно даже и ядерного (как знать), то о нём вы и вот в этой книге можете прочитать, – мужчина аккуратно положил ладонь на «Новый Завет».
– В Библии о ядерном синтезе?! – удивлённо воскликнул Антон.
– Я, с вашего позволения, могу даже прочесть это место, и, думаю, тогда вы со мной согласитесь.
– Интересный поворот. Прочтите, прочтите. Непременно хочу услышать.
– В первый же день недели, – начал Семён Алексеевич, – Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба.
Итак, бежит и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его.
Тотчас вышел Петр и другой ученик, и пошли ко гробу.
Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра, и пришел ко гробу первый.
И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб.
Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте.
Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал.
Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых.
Итак ученики опять возвратились к себе.
А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса.
И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его.
Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус.
Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его.
Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни́! – что значит: Учитель!
Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему.
Семён Сергеевич закончил читать и снова отложил книгу, внимательно вглядываясь в Антона.
– Признаюсь, – продолжая вдумываться в услышанное, промолвил Антон, – не совсем уловил вашу мысль…
– Воскресение Христа с физической точки зрения, – снова заговорил мужчина, – есть преображение его тела, другими словами, синтез, изменивший всю Его клеточную структуру. Его могли видеть и трогать, сам Он мог даже вкушать пищу, и при этом перемещаться сквозь стены. К Его духовному преображению это отношения не имеет, оно случится чуть позже, свидетелями чего станут Пётр, Иаков и Иоанн, когда Христос взойдёт с ними для молитвы на гору. Вы, верно, в прочтённом мною не обратили внимания на то, что Христос предостерегает Марию, чтобы та не прикасалась к нему. Вам, как физику, это должно было о чём-то навеять.
– И о чём же?
– Хм… Помнится мне, что Беккерель описывал влияние солей урана на его кожу, когда он в запаянной стеклянной капсуле оставил их в нагрудном кармане. Так ведь?
– Да вы просто эрудит, Семён Алексеевич, – снова удивился Антон. – Да, было такое. Радиоактивные материалы могут разрушать человеческие ткани при тесном контакте. Ах… Вот вы куда клоните? Полагаете, что Христос после воскрешения ещё какое-то время излучал некую радиацию, могущую причинить вред?
– Именно. И вы не могли не слышать также и о Туринской плащанице, на которой, словно негатив на фотопластине, запечатлелось тело и лик Спасителя. Положим, это была своего рода и копия с какой-то более ранней святыни, это ещё предстоит выяснить вам, учёным. Но я уверен в том, что на истинной плащанице, которой был обёрнут при погребении Христос, такие следы имелись. Следы от тех химических или физических, называйте как вам удобно, процессов, которые происходили в Его теле.
– То есть тело преобразилось буквально?!
– Так и есть. Буквально. Я и ещё могу привести вам примеры…
– Постойте, постойте. Позвольте перевести дух. Вы меня прямо ошарашили своими примерами. Мне даже странно, что я раньше не замечал этих очевидных вещей.
Антон снова закурил, уже не спросив разрешения и не вдаваясь в тонкости табачного вкуса, лишь бы успокоить возбуждённые нервы.
– Так вот, – продолжал Семён Алексеевич, – вы знаете о подробностях кончины апостола Иоанна?
– Нет.
– Он прожил достаточно долго. Сто лет. Почувствовав же близкую смерть, повелел своим ученикам выкопать для него могилу, в которую, будучи ещё живым, сам и спустился. Ученики засыпали его землёй. Но всё ж согласия у них между собой не было, и потому, посчитав, что поторопились с исполнением повелений Иоанна, через некоторое время они решили могилу его раскопать. И что же вы думаете? Она оказалась пуста! И гроб Богородицы нашей, захороненной в Гефсимании, тоже по вскрытии был пустым. Не удивлюсь, если и гробница святого Петра, если её найдут, тоже окажется без мощей.
– Вот так дела! Такими подробностями я никогда не интересовался. И получается, что напрасно.
– Вот вам, Антон Сергеевич, и философский камень. Я уж не говорю о пустых гробницах в великих пирамидах Гизы. А выводы делайте сами. Не желаете позавтракать? А то только всё чай да сигареты.
– Я пока что не голоден, Семён Алексеевич. Да и как можно в таком возбуждённом состоянии думать мне о еде?
– А я схожу позавтракаю, с вашего позволения.
– Сходите.
– Заодно книгу сдам обратно в библиотеку. Тут, знаете ли, приличная библиотека есть. И странно, что «Новый Завет» в ней отыскался. В такое-то время. Мне исключительно один стих нужно было тут посмотреть.
Семён Алексеевич поднялся со своего места, сделал несколько шагов к выходу из купе, но вдруг задержался и, обернувшись к Антону, как-то таинственно произнёс:
– Вы, Антон Сергеевич, когда в Ачинске будете, то поезжайте до деревни Челноковка, она на полпути от Маклаковки. Там вам будет безопасно переночевать и двинуться дальше. Только в Ачинске долго постарайтесь не задержаться, с первой же подводой, какую отыщете, и отправляйтесь.
– Хорошо, – только и смог сказать на это Антон, не понимая, почему мужчина произнёс свои наставления с таким серьёзным видом.
Ещё более странным оказалось то, что за всё время до самого Ачинска обратно
