Эльчин - Звездная пора небес
Фараджев был самым известным онкологом в Баку. Мусеиб, выйдя из Диагностического центра, не теряя времени, погнал "мерседес" прямиком в институт онкологии, и, войдя в кабинет Фараджева, старого своего знакомого, попросил обследовать себя. "Ну, старый друг, признавайся, что мы носим в себе?" "Ты пойди отдохни пока, а я обстоятельно все проверю, обдумаю, завтра поговорим". "Послушай меня внимательно, мой друг! Я так понимаю, что дело - дрянь. И если ты думаешь, что я сейчас уйду, а ты вызовешь моих мальчиков и все им выложишь - то откажись от этой мысли. Говори мне, что должен сказать!" "Иди отдохни, завтра поговорим." "Рак?" И Мусеиб вперил свой голубоглазый взгляд прямо в глаза Фараджева, в самую их глубину. Словно стараясь выведать, что у того на уме. Фараджев не выдержал этот взгляд, отвел глаза и стал бесцельно копаться в карманах, будто искал что-то. "Я тебя спрашиваю - рак?" "Кажется", - через силу ответил Фараджев. "Время упущено?" "Ты поздно обратился..." В кабинете Фараджева повисла гнетущая тишина. Мусеиб поднялся с кресла и пошел к двери. "Я пошел". "Анализы..." Но Мусеиб, не слушая Фараджева, вышел из кабинета.
... куда она полетела, та звезда?
... в какое-то неизвестное, незнакомое пространство...
* * *
Кто-то утром, выйдя из дома, отправляется на рыбалку, и что тут необычного?
А кто-то, выйдя из дома, идет собирать бутылки, и это...
и это...
и это тоже в порядке вещей...
* * *
И эта ночь была повторением прошлой, была полна звезд, ни малейших туч на небе, ни малейшего дуновения - стоячий воздух, и будто между этими двумя ночами - прошлой и этой - ничего не произошло, будто не было такого большого, тяжелого дня, и еще вот что: если эти звезды так непостижимо далеки и бесчисленны, если этот мир так таинственно-загадочен, то есть ли разница между вчерашней ночью и сегодняшней по сравнению с этой далью, бесчисленностью, таинственностью? - если подумать, все становилось совершенно бессмысленным.
Долгие годы в сердце Алигулу царило желание, о котором он никому не говорил, и это желание поднимало голову, трепетало и оживало в нем особенно в такое летнее время, ночью, когда он спал на крыше, когда стояла такая безветренная пора, когда небосвод сверкал миллионами звезд, желание это, трепеща, превращалось в жгучую мечту, и это напоминало, как если бы завянувшую, пожелтевшую от безводья рассаду - скажем, помидора, или перца, или какую другую рассаду - польешь водой, и почти на глазах она воскресала, наливались силой и свежестью листья, рассада распрямлялась и к ней возвращался ее естественный зеленый цвет.
И сейчас это желание внезапно напоминало о себе, расцвело в душе Алигулу. Алигулу слышал, что с дальних звезд на Землю прилетают какие-то странные, загадочные существа, а летают они в тарелках, как наши на самолетах, и будто бы эти существа крадут людей с этой планеты и увозят с собой, и там, у себя обследуют и изучают, что за такие люди на Земле и как они, значит, устроены; и Алигулу очень хотел, желал, мечтал, чтобы в один прекрасный день эти загадочные инопланетяне украли бы его, увезли бы в те дальние дали, к звездам, увезли бы навсегда, так, чтобы он, Алигулу уже никогда больше не возвращался бы на Земной шар.
Видимо, это звездное порстранство вблизи было не таким уж привлекательным, как представлялось отсюда, потому что, обычно, что издали кажется прекрасным, вблизи оказывается чем-то вроде содержимого мусорных ящиков, но Алигулу был готов даже к этому, и главным для него было то, что там находился совершенно другой мир, и Алигулу хотел, желал, мечтал быть жителем этого другого мира, и больше никогда не возвращаться на Землю.
В жизни Алигулу - и до женитьбы, и после - была одна только женщина, и эта женщина - его жена, и теперь его жена, накрывшись застиранной истончившейся простыней, спала на боку на тонком матраце, мирно похрапывая, и представления не имела о приключениях Алигулу с шестнадцатью золотыми коронками, и если бы на самом деле произошло чудо, то есть Алигулу украли бы те загадочные, таинственные инопланетяне и увезли бы его в свой далекий мир звезд, то что бы стало с этой несчастной?
Тогда бы этой несчастной не оставалось бы ничего больше как усесться у ворот мечети и просить именем Аллаха подаяние. Нет, не надо, как бы ни было печально, следовало выбросить из сердца эту прекрасную мечту о дальних звездах, потому что кому суждено жить в мире звезд - те там и жили, а Алигулу суждено жить на этой планете, на Земном шаре, в нагорном квартале Баку, умереть здесь, и здесь же потерять всякий след своего пребывания на земле, и костям его суждено было сгнить в земле этой планеты и смешаться с останками миллионов и миллионов людей.
* * *
Что было бы, если бы мусорные ящики во всем мире издавали не вонь, а источали ароматы духов?
Тогда был бы другой мир.
* * *
Все нутро его представляло собой сплошную рану, раковые метастазы уже въедались в кости, и врачи определили ему срок в несколько - по пальцам пересчитать - дней.
В сознании этого человека, находившемся между кошмарами, забытьем и явью неожиданно возникло видение горы, высокой горы со снеговой шапкой, и сознание его, трепещущее между кошмарами, забытьем и явью, вконец задыхающееся, будто сжигаемое на жарком огне очага, словно ощутило прохладу, повеявшую с той горы, эта прохлада окутала все тело его, и ноги, которых он уже не ощущал, будто немного даже замерзли от той прохлады и горной свежести, и случилось вдруг странное: прохлада, окутавшая тело, заставившая зябнуть ноги его, как-будто стала прогонять засевшие в сознание кошмары, вторгаться в забытье и разрушать его, принося с собой ясность и легкость, и больной впервые за много дней зашевелил губами и произнес:
- "Отвезите меня в горы..."
И желание его было исполнено свято, как завещание, его отвезли к подножию высокой горы, и стали поднимать по склону все выше и выше, и сознание этого человека, словно превратившись в маленькую птицу, полетело от склона, над скалистыми оврагами, и он увидел восход ярко-красного солнца перед горой, увидел солнце в небе, спокойно поливающее землю светом, увидел солнце, склоняющееся к закату, чтобы завтра вновь подняться из-за горы; снежная вершина горы, пробив облака, сияла в вышине и звала эту маленькую птицу взлететь выше облаков, в те дали, где кроме чистоты и ясности ничего нет, и больной впервые за несколько месяцев поднялся, стал на ноги, стал сам шаг за шагом подниматься на ту гору, родные и близкие поначалу бережно поддерживали его под руки, но вскоре шаги больного окрепли, а потом родные и близкие уже не поспевали за ним, и больной, поднявшись один на гору, миновал, оставил внизу облака, и в ясности и чистоте, что царили выше облаков, он достиг самой высокой вершины, а когда он вернулся обратно, родные и близкие вместо смертельно больного человека, увидели здорового, цветущего мужчину.
Это выздоровление все восприняли, как чудо.
Но никакого чуда здесь не было.
Просто чистота в сердце того человека слилась с чистотой и ясностью горной вершины.
И случилась эта история давным-давно, в далекой стране...
