Александр Каменецкий - Двадцать рассказов
- Здравствуйте, друг мой, - произнес доктор, ласково оглядывая Тимофея маленькими цепкими глазками мышиного цвета. - Проходите же, не стесняйтесь. Здесь вы находитесь в полной безопасности.
- Спасибо, - сердечно ответил Тимофей.
- На что жалуетесь?
Тимофей помедлил немного и сказал как можно более решительно и твердо:
- Мне нужен рентген.
- Зачем? - искренне удивился доктор.
- Я... я... - замялся Тимофей, - у меня внутри... В общем, я проглотил кольцо с бриллиантом.
- Вы уверены? - лукаво переспросил доктор. - Именно с бриллиантом? Может, это был фианит, кварц или горный хрусталь?
- Нет-нет, - тотчас заверил Тимофей, - именно бриллиант чистейшей воды. Двадцать пять карат. Я хорошо заплачу, если вы обнаружите его. Я даже, может быть, подарю кольцо вам.
- Идет, - согласился доктор, и они прошли в дальнюю комнату, где за тяжелой дверью из свинца Тимофея основательно просветили рентгеновскими лучами.
- Ну, что же вы? - доктор разглядывал снимок так и этак, вертя головой. - Где ваше кольцо? Здесь нет ничего подобного. Быть может, пардон, вы успели уже сходить в туалет?
- А что там еще видно? - нетерпеливо перебил его Тимофей. - Нет ли чего необычного?
- Нет, друг мой, абсолютно ничего. Разве что печень слегка увеличена, но мы ее вам подлечим, можете не беспокоиться. Это плевое дело.
- У меня внутри труп! - вдруг выпалил Тимофей и закрыл лицо дрожащими руками. - Он воняет. Если его не видно на рентгене, значит, я сошел с ума...
- Ага, вот оно что! - весело рассмеялся доктор, как будто только и ждал чего-нибудь подобного. - Так бы сразу и сказали, а то водите за нос. И что же вам угодно?
- Не знаю, - пролепетал Тимофей, чуть не плача, - не знаю, как мне жить дальше.
- Пустяки, - доктор уверенным жестом снял очки и протер их мягкой тряпочкой. - С вами в первый раз такое?
Тимофей кивнул.
- В первый раз всегда тяжело, а потом привыкаешь, - доктор ободрительно похлопал Тимофея по плечу. - Вы вот - натура чувствительная, заметили сразу, а некоторые, я вам доложу, вообще ничего не замечают, даже запаха. Грубые души. Хотя бояться здесь особенно нечего, и уж тем более не следует предпринимать необдуманных поступков. Ваш стресс, друг мой, вызван ничем иным, как обыкновенной неосведомленностью, слабостью нашей медицинской пропаганды, на которую, увы, вечно не хватает средств. Медицина в подобных случаях рекомендует на некоторое время покой, диетическое питание, а еще лучше - сгонять на пару недель куда-нибудь к морю.
- И все? - изумился Тимофей. - Как же так?
- Да, больше ровным счетом ничего не требуется. Такое происходит практически с каждым из нас, но некоторые люди все равно пугаются и сильно переживают, а, между тем, смею вас заверить, гепатит или дифтерия гораздо, гораздо опаснее! - доктор со значением поднял указательный палец. - Кстати, рекомендую немедленно сделать прививки. Что же касается трупа... взгляните-ка сперва на мой.
Тимофей подошел и взглянул. Труп у доктора походил на отлично сохранившуюся египетскую мумию, завернутую в плотный кокон; запах, который источала мумия, был, несомненно, очень благородным.
- Прелесть! - похвалился доктор. - Лучшее украшение моего внутреннего жилища, к тому же прекрасно дезинфицирует воздух. По вечерам, особенно когда сильно устаю на работе, любуюсь на него часами и не могу оторваться. Он успокаивает, вливает в меня новые силы, заставляет верить в свое предназначение. Представьте: я очень его люблю и ни за что не променял бы на какой-нибудь другой. Конечно, довелось изрядно потрудиться и попотеть, но зато видите, какая красотища?
- Как в музее, - с завистью сказал Тимофей.
- Погодите, и у вас будет такой же, - заверил его доктор. - Все приходит со временем, а вы еще молоды, у вас все впереди. Ступайте домой, попейте чаю, лягте в постель и ни о чем таком больше не думайте.
Тимофей поблагодарил, вышел на улицу и вдруг всем сердцем понял, до чего же прекрасна, в сущности, жизнь.
КАЗНЬ
- Итак, рад сообщить вам окончательные выводы судебной коллегии: вы приговорены к казни. Стало быть, конец всякой неопределенности: теперь все ясно, и вы можете теперь перевести дух. Позвольте представиться: я - ваш палач. Сейчас, как предписывает процедура, мне нужно заполнить особую анкету. Это не утомит вас и не займет много времени. Вопрос первый: согласны ли вы с решением судебной коллегии?
- О Боже мой, конечно же, нет! Это какой-то абсурд! За что меня казнить? Ведь я не сделал ничего дурного, ровным счетом ничего. В чем, скажите, я провинился так страшно?
- Хорошо, я, стало быть, напишу "с выводами коллегии не согласен". Так или не так?
- Конечно, конечно не согласен.
- А почему, разрешите узнать?
- Как - почему? Вы еще спрашиваете? Какая наглость! Потому, что я невиновен.
- Невиновен? Что вы имеете в виду?
- С ума можно сойти... Как что? То, что я не нарушал закон, не совершал ничего предосудительного. Все произошло по ошибке. Меня схватили в молочном магазине, у кассы, не сказав ни слова поволокли куда-то, и вот я здесь уже целых три дня. Никто ко мне не приходил, никто ни о чем не спрашивал, никто не писал никаких бумаг. И вот казнь!.. Нет, нет, вы должны хорошенько разобраться в этом, господин палач! Наверное, следует задать мне какие-нибудь вопросы, и я с готовностью отвечу. Ведь мне совершенно нечего скрывать от правосудия. Я невиновен, поймите же, невиновен!
- Да, конечно, я уже записал, что вы невиновны, посмотрите-ка вот в эту графу: записал. Дела мы ведем тщательно, в точности как положено, и никаких ошибок тут быть не может, так что не бойтесь, прошу вас. Напротив, можете мне поверить, последняя реформа судопроизводства привела к тому, что отныне правосудие вершится совершенно без ошибок.
- Вот как! А мой случай разве не ошибка? Должно быть, меня приняли за кого-то другого, за магазинного вора, например, или заподозрили в воровстве, вот и сцапали. Тут все выяснить очень легко. Хотя, с другой стороны, у нас ведь цивилизованная страна, а не какая-то там деспотия, и казнить человека за украденную бутылку молока несправедливо. Чудовищно! И даже глупо, ведь тогда у него не будет и малейшего шанса покаяться, осознать свою вину... Нет, что я говорю, зачем я защищаю этого вора, ведь сам-то я не вор и ничего не украл!..
- Ах, нет, вы говорите очень разумные вещи. До чего же трудно определить, виновен человек или нет, а если и виновен, то в чем именно. Один украл молоко и стал вором, другой же похитил миллион и сделался президентом. Если я, к примеру, убью своего заклятого врага, люди все равно скажут, что я убийца, а того, кто убивает целые толпы, эти толпы боготворят. Старый парадокс, даже стыдно повторять его лишний раз. А возьмите-ка вы разные страны и разные времена! То, за что еще вчера отрубали голову, сегодня красуется в высших добродетелях, и наоборот. А если такие вещи случаются на памяти одного поколения, вообще можно с ума сойти. Того и жди, что завтра закон переменится, и ты окажешься в дурацком положении.
- Но по мне, так если человек убил - он и есть убийца, если украл вор, если растлил - растлитель. Чего же тут непонятного? На то есть умные люди, чтобы во всем разобраться, проверить и перепроверить, на то они занимают важные должности, эти люди. И вы, несомненно, один из них.
- Нет, сударь, хоть вы и делаете мне комплимент, вина и невиновность - понятия философские, о них можно спорить до бесконечности. Даже собственная наша совесть - грозный, как известно, судия - далеко не всегда способна вынести окончательное решение. Чего уж говорить о посторонних людях, которые без конца ошибаются, лгут, берут взятки... Нет, настоящей справедливостью тут и не пахнет. Столько лет мы судили да рядили, а потом, наконец, поняли, что нужно делать. Теперь, после нашей судебной реформы, категории вины и невиновности упразднены раз и навсегда. Всё, их нет, этих оков, и как легко сразу задышалось!
- Я совершенно не понимаю, о чем вы тут говорите. Как это так: "упразднены", "оковы"? Как же тогда защитить правду и наказать порок? При чем здесь вообще справедливость?
- Извольте, все очень просто. Нас совершенно не заботит, виновен человек или нет. То есть, я хочу сказать, что решение суда ни капли не зависит от того, что вы сделали и чего вы не сделали.
- От чего же оно зависит?
- Разумеется, от буквы закона, ведь закон превыше всего, это азбука правосудия. Я объясняю вам, что мы руководствуемся только законом, и ничем иным. Нам, людям судейским, вообще не пристало пороть отсебятину, и за этим строго следят. На все есть указания закона, следуй им - и не ошибешься.
- Тогда покажите мне этот закон, черт возьми! Я имею право знать, по какой такой статье, по какому праву меня здесь держат и грозят смертью.
- К сожалению, это невозможно.
- Ага, так я и думал! Значит, возвращаются прежние времена, и теперь можно простого, невинного человека как собаку... как собаку...
- Вы ошибаетесь! На самом деле ни одной печатной книги, в которой был бы записан закон, не существует, просто мы помним его наизусть, от первого до последнего слова, со всеми знаками препинания. С этим у нас строго, каждые полгода - экзамен, и если только в одной букве ошибешься, мигом вылетишь с работы. У нас ведь серьезная организация, нам шутить не дозволено. А что до закона, он передается из уст в уста, как "Илиада", "Одиссея" или Веды. Никому не приходило в голову записать закон, поскольку непосвященному в нем все равно ничего не понять, а мы обходимся и так.
