В мечтах о швейной машинке - Бьянка Питцорно
Я не сразу поняла: она ведь говорила, что засудит на меня за домогательства!
– Не притворяйся тупицей, святоша ты малолетняя! Всё ты прекрасно знаешь! Конечно, сперва тебя ждёт медицинский осмотр. И весьма тщательный – уж доктор Риччи позаботится. Впрочем, он считает, что ты вполне здорова и постыдными болезнями страдать не должна, так что Гвидо не заразишь...
Постыдная болезнь? Заражу? От того, что я вдруг осознала, меня бросило в дрожь. Конечно, мне не раз приходилось слышать истории о молодых служанках, нанятых хозяйками в качестве отдушины для своих сыновей, – деревенских девчонках, среди которых тщательно отбирали самых наивных и неопытных. И, разумеется, девственниц, чтобы не принесли с собой подобной болезни. Так вот что значили слова дона Урбано в завещании! Бедная Кирика! Ей, наверное, было не больше пятнадцати, когда её забрали из деревни. Как тут не влюбиться в хозяйского сынка? И ведь она, полвека прожив как рабыня, как «старая служанка», безропотно сносившая презрение и издевательства хозяйки, всё равно по нему плакала! Что же ей довелось пережить! А потом, когда вышел закон об обязательных медицинских осмотрах, и обитательницы закрытых заведений перестали представлять опасность, дон Урбано с разрешения матери отправился искать себе отдушину в другом месте. И всё-таки Кирика не вышла замуж, хотя о том, где благородный синьор проводит ночи, знала даже синьорина Эстер. Чудо ещё, что бедняжку не прогнали, когда она стала не нужна. Теперь понятно, почему бабушка не осталась в этом доме: ей, женщине честной, невыносимо было каждый день наблюдать такое позорище. А Ринучча? Интересно, знала ли Ринучча? Её ведь наняли много позже, уже после эпидемии, когда всё, что было между теми двумя, скорее всего, сошло на нет. Но, может, она хотя бы догадывалась? Или Кирика с ней не откровенничала?
А...? А...? Мне вовсе не хотелось, чтобы эта мысль, это сомнение пятнало мою душу, но что я могла поделать? А знал ли Гвидо? Или, может, подозревал?
Мне показалось, что обитые красным дамастом стены пришли в движение. Я пошатнулась: чтобы не упасть, пришлось даже схватиться за спинку стула. Нет, Гвидо не знал, не мог знать! Он вырос в не этом доме, его отец давно рассорился со свекровью и не позволял ей растить мальчика. Он дал ему другое воспитание, другие ценности. Гвидо меня уважал. И не отдал бы мне мамино кольцо, если бы думал, что может купить моё тело за жалованье служанки.
Эти мысли пронеслись в голове практически одновременно, будто молния. А донна Лючиния всё смотрела на меня, ожидая ответа.
– Ну же? Тебе не кажется, что это прекрасное решение? И всем нам будет гораздо спокойнее.
«Вы мне отвратительны», – хотелось выпалить мне, да помешали застенчивость и бабушкино воспитание. Оставалось только повторить:
– Как я уже сказала, меня это не интересует. Доброго Вам вечера.
– Считаешь, у тебя есть выбор, глупая ты девчонка? Не понимаешь, что я могу тебя растоптать?
Не отвечая, я накинула шаль и бросилась к двери.
– Стой! Выслушай перед уходом, что я скажу.
Я замерла, вцепившись в дверную ручку.
– Значит, решила не принимать моё предложение мира, хочешь войны? Да что ты о себе возомнила?! Ты проиграешь и потеряешь всё. Разве не ясно, что я сильнее? У меня повсюду знакомства – в префектуре, в полиции, в суде. Именно эти люди заправляют в нашем городе. Так что будь осторожна: всего одно моё слово – и тебе конец!
– Я ни в чём не виновата.
– А это расскажешь полицейским, когда за тобой придут, потому что я объявлю тебя проституткой. Ты знала, что для этого довольно и анонимного доноса? Но зачем мне до этого опускаться? Я просто скажу, что ты несколько раз пыталась соблазнить моего племянника – и тому есть свидетели. А потом найду ещё мужчин, которые заявят, что ты приставала к ним на улице и делала им неприличные предложения...
– Неприличные предложения только что делали мне Вы, донна Лючиния! И Вам не стыдно?
– Молчи, негодная! Предложение было прекрасное, и у тебя ещё есть время его принять. Не хочешь? Что ж, малолетняя святоша! В таком случае тебе придётся объяснить, на что ты живёшь, откуда берёшь деньги и почему позволяешь себе всевозможную роскошь!
– Какую ещё роскошь? Все знают, что я зарабатываю честным трудом!
– Да уж конечно! Простая швея в платье из добротного английского сукна, живущая в отдельной квартире, ещё и с внебрачной дочерью, которая не работает, а, видите ли, учится в школе... Глядишь, и украшения кое-какие найдутся... Я смотрю, Гвидо забрал из сейфа материны драгоценности – интересно, куда он их дел? Впрочем, не будем терять время. Увидимся в полиции. Ты ведь законы знаешь? Придётся сперва пройти обследование: отказаться нельзя, не то сразу признают заразной и занесут в реестр. Уж с врачом из полиции нравов я точно договорюсь. Удивлюсь, если у тебя под юбкой не найдут парочки бубонов. Потом полицейский реестр, жёлтый билет, дом терпимости... А через пятнадцать дней тебя вместе с другими прошмандовками отправят в соседний город ублажать новых клиентов. Пара недель – и я от тебя избавлюсь. Племянничек, вернувшись, даже не поймёт, где тебя искать!
Я едва не задыхалась от возмущения – и одновременно поражалась, до чего вульгарны слова, которыми плюётся донна Лючиния. К слову сказать, я не поверила ни одной её угрозе. Она просто хотела меня напугать. Наверное, даже законов таких, о которых она упоминала, не существует. Да и потом, я
