Черный Дождь - Карл Ольсберг
Не произнеся ни слова, Ева схватила его за руку. Он попытался совладать с собой, но тело, казалось, больше не слушалось его. Она привлекла его к себе. Обнявшись, они рухнули на кровать, целовались, любили друг друга…
Вдруг Паули почувствовал, что они не одни. Он повернул голову. Рядом с кроватью стоял Бен. Не тот Бен, которого он видел умирающим в лагере, а семилетний Бен, который улыбнулся ему на прощание, когда они виделись в последний раз. На этот раз он не улыбался. Он просто смотрел на Леннарда, и в его глазах читались грусть и нежность. Но вдруг в них вспыхнул ослепительный свет, он горел ярким огнем. Пламя быстро охватило комнату, поглощая все вокруг, опаляя тело Леннарда, его руки, лицо…
Он очнулся в поту. А придя в себя, обнаружил, что по-прежнему сидит в кресле. Ева тихо спала в своей постели. Рука и щека ныли, должно быть, он отлежал их и поэтому проснулся. Или что-то разбудило его? Он встал, потянулся, помассировал ноющие части тела и вдруг остановился. Свет из коридора проникал из щели под дверью. Но в какой-то момент полоса света вдруг прервалась. Там кто-то стоял! Стараясь не шуметь, Леннард подошел к своему пиджаку, который висел на спинке второго кресла, и достал из кармана пистолет. Он никогда не пользовался табельным оружием Glock 19 и вообще считал, что таскать его с собой — плохая идея. Но Трайдель настоял. «Никогда не знаешь, во что ввяжешься, — сказал он. — Однажды вас могут застукать в момент слежки. Загнанные в угол преступники непредсказуемы, а китайцы не слишком щепетильны в выборе средств. В конце концов, мы работаем в сфере безопасности и должны заботиться в первую очередь о безопасности своих людей».
Впервые Леннард мысленно поблагодарил Трайделя за эту вынужденную предосторожность. Он подкрался к двери. (Конечно, там кто-то стоял.) Паули услышал, как что-то вставляют в электронный замок. С тихим щелчком язычок на двери сдвинулся. Вытянув руки, Леннард направил пистолет на медленно открывающуюся дверь.
59
Фабьен вздрогнула и обвела взглядом погруженную во мрак комнату. Цифровые часы на тумбочке показывали чуть больше двух. Почему она проснулась? Ей что-то послышалось? Она встала и направилась в комнату Макса, но тот мирно сопел в кроватке, обнимая плюшевого зайца. Все было хорошо. Но смутное ощущение угрозы не покидало ее. Неужели ее разбудил страшный сон? Ей снилось, что она раскладывала карты. Но вместо креста судьбы, которому научила ее бабушка, и других известных ей фигур, у нее получилось из шести карт что-то странное: одна карта лежала в центре, пять других расположились вокруг нее в форме звезды.
Вернувшись в постель, Фабьен попыталась снова заснуть, но сон не шел у нее из головы: она слишком отчетливо помнила, что было изображено на картах Таро. В центре, конечно же, была Башня — разрушение существующего порядка, она символизировала атаку на Карлсруэ и ее последствия. По краям расположились Дурак, Отшельник, Королева Мечей, Рыцарь Жезлов и Дьявол. Карты внезапно поднялись и начали танцевать вокруг башни, которая вдруг превратилась в настоящее здание. На крыше плясали языки пламени, а из окон с криками выбрасывались горящие люди.
Она долго ворочалась в кровати, пытаясь выгнать эти образы из головы. Но наконец сдалась: достала из комода шкатулку с колодой Таро и открыла ее. Фабьен вынула карты и провела пальцами по их гладкой поверхности. Она не осмеливалась прикасаться к картам с момента катастрофы — слишком велик был страх перед тем, что еще они могут ей открыть.
Фабьен пошла на кухню, заварила себе чай и села за обеденный столик. Она не стала тасовать колоду, просто выбрала шесть карт, которые увидела во сне, и разложила их так, как они ей приснились. Дурак и Отшельник — по соседству над Башней, далее — по часовой стрелке: Королева Мечей, Дьявол и Рыцарь Жезлов. Она заметила, что Отшельник и Дурак легли ближе друг к другу, чем к другим картам. Хотела было раздвинуть их, чтобы получилась симметричная пятиконечная звезда, но вдруг поняла, что эти две карты должны быть вместе. Дурак — это она сама, а Отшельник — Леннард.
Повинуясь внезапному порыву, она заменила обе карты картой Любовники. Теперь у нее снова был крест судьбы: в настоящем — Башня, в прошлом — Рыцарь Жезлов, обозначавший неконтролируемую страсть, в корне — Дьявол (ложь, соблазн, рабство), в короне — Влюбленные. Будущее определяла Королева Мечей — власть логики и разума. Из-за всепоглощающей страсти ложь и иллюзии привели к катастрофе, но все это могла преодолеть любовь, чтобы, в конечном счете, восторжествовал разум — такой была одна из интерпретаций. Но Фабьен чувствовала, что здесь таится нечто большее.
Она снова заменила карту Любовники на два больших аркана из сна — Дурака и Отшельника. Картинка стала осмысленной, лишь когда две этих карты действительно превратились в одну. А другие карты — теперь она знала это совершенно точно — не были какими-то абстрактными понятиями и силами. Это были люди, каким-то образом связанные с ее судьбой и судьбой Леннарда. Рыцарь Жезлов с неукротимой волей и всесокрушающей страстью, Королева Мечей с кристально ясной логикой и Дьявол с подлостью и ложью — все они формировали картину, определяли, что возникнет из хаоса разрушения. Но кто они, Фабьен сказать не могла.
Какое-то время она неподвижно сидела, не отводя взгляд от карт. Дурак и Отшельник. Нежная любовь, которая зарождалась между ними, была ключом к разгадке. Но ноющий голос в голове беспрестанно нашептывал ей, что она снова влюбилась не в того человека, что Леннард бросит ее, как и отец Макса. В ее сне Дурак и Отшельник отползали все дальше друг от друга. В конце концов они оказались по разные стороны Башни и Дурака окружили черти.
Дурак и Дьявол. Это было как раз про нее. Дурак обозначал не глупость, а жизнелюбие и беззаботность, а Дьявол не само зло, а соблазн, подавленную похоть, вредные привычки, ложь и иллюзию. Она всегда была жизнерадостным человеком, который беспокоился о завтрашнем дне меньше, чем стоило бы. Конечно, она могла бы избежать некоторых ошибок в жизни, проявив чуть больше предусмотрительности. Может быть, тогда она не работала бы продавщицей за мизерную зарплату в том цветочном магазине и не ломала бы голову, на что купить Максу следующую пару ботинок. Возможно, тогда она уже давно смогла бы реализовать свою мечту о собственном бизнесе. Вероятно, ей
