Вера - Элизабет фон Арним

– Надеюсь, ничего серьезного? – осведомился доктор.

Мисс Энтуисл сказала, что, скорее всего, так, и что ее племянник…

– Вы имеете в виду мистера Уимисса?

Она кивнула. Да, мистера Уимисса. Ее племянника. Ее племянника, поскольку он женат на ее племяннице.

– Понятно, – сказал доктор.

Так вот, ее племянник, естественно, хочет, чтобы его жена встала и отправилась к нему в Лондон.

– Естественно, – сказал доктор.

И она хотела бы знать, не повредит ли такая поездка.

– Давайте поднимемся к больной, и я вам тогда скажу, – предложил доктор.

Очень приятная леди, думал он, поднимаясь вслед за мисс Энтуисл по хорошо знакомой лестнице. Странно, что в результате всей этой истории Уимисс обзавелся такой родственницей! Потому что после такой отвратительной истории большинство женщин…

Но не успел додумать эту мысль, потому что когда они вошли в спальню и он увидел на подушке огромной постели маленькую аккуратную головку, его пронзила другая мысль: «Как, он женился на маленькой девочке? Это что-то невероятное!»

– Сколько ей лет? – спросил он у мисс Энт уисл, поскольку Люси спала, и удивился, услышав ответ.

– Это потому что кровать огромная, – шепотом пояснила мисс Энтуисл. – Обычно она не кажется такой маленькой.

Перешептывания и взгляды разбудили Люси, доктор присел с нею рядом и занялся своим делом. Результат оказался таким, как и ожидала мисс Энтуисл: сильная простуда с температурой, которая, если не оставаться в постели, может превратиться во что-то гораздо худшее. Но если не вставать, да под надлежащим присмотром, через несколько дней больная поправится. Доктор высмеял идею поездки в Лондон.

– Как вам удалось так простудиться? – спросил доктор.

– Не знаю, – прохрипела Люси.

– Хорошо, не разговаривайте, – сказал доктор, отпустил ее руку – все это время он внимательно ее рассматривал – и дружески похлопал по одеялу. – Просто лежите и поправляйтесь. Пришлю вам кое-что от горла, а завтра утром снова загляну.

Мисс Энтуисл спустилась вместе с ним к выходу: теперь доктор был ее щитом, укрывшись за ним, она могла противостоять всему, что бы Эверард ни говорил.

– Ей нравится эта комната? – в холле доктор вдруг приостановился.

– Я не смогла выяснить, – ответила мисс Энтуисл – Мы почти не разговаривали. Это из этого окна?..

– Нет, из того, что на следующем этаже.

– На том, что выше? Ах, так…

– Да, там есть гостиная. Но я думал, как в той же постели… Да, да, до свидания. Подбодрите ее. Ей это понадобится, когда станет лучше. Слабость, знаете ли. А завтра утром я зайду.

Он натягивал перчатки, мисс Энтуисл провожала его к выходу.

На ступенях он опять помедлил:

– Ей здесь нравится?

– Не знаю, – ответила мисс Энтуисл. – мы еще ни о чем не говорили.

Она помолчала, глядя на доктора, и добавила:

– Она его очень любит.

– Ах, да. Действительно. Понимаю. Что ж, до свидания.

И начал спускаться по ступенькам.

– Это просто поразительно, просто поразительно, – сказал он, снова приостановившись.

– Что поразительно?

– Что делает с нами любовь.

– Совершенно верно, – ответила мисс Энтуисл, думая о том, что сделала любовь с Люси.

Он вроде хотел что-то еще сказать, но передумал, вскарабкался в двуколку и уехал.

XXIX

Прошло два дня, Уимисс никак не проявлялся. Мисс Энтуисл отправляла ему с дневной почтой отчеты о состоянии Люси и о том, что сказал доктор, и каждую ночь она устраивалась на софе, чувствуя себя очень неловко: что будет, если он вдруг приедет последним поездом, зайдет, а она здесь, в их спальне? Но все-таки она была бы рада, если бы он вдруг появился, это было бы так естественно! Она не могла не думать, что крошка на большой постели наверняка тоже на это надеется. Но ничего подобного не происходило. Он не приехал, не написал, вообще никак не дал знать о себе. «Любопытно», – подумала мисс Энтуисл, и запретила себе даже намеки на критику.

Это были мирные, спокойные дни. Люси становилось лучше, хотя доктор настаивал, чтобы она по-прежнему оставалась в постели, и мисс Энтуисл чувствовала, что ее пребывание в доме столь же естественно, как пребывание Честертон или Лиззи, потому что она выполняла указания доктора. Погода тоже была тихой и солнечной. Короче, мир и благодать.

В четверг доктор разрешил Люси подниматься на несколько часов, сидеть на софе, и там она и сидела, обложенная подушками, пила чай, а сквозь открытые окна лились сладкие ароматы апреля. Садовник подстригал газон, и в эти ароматы вплетался запах свежескошенной травы, мисс Энтуисл выходила погулять, нашла несколько анемонов и ярко-зеленый мох, поставила в вазу, и получилось очень нарядно; доктор принес букетик фиалок из своего сада, послеполуденное солнце освещало холмы за рекой, река спокойно текла за садовым забором, и мисс Энтуисл, наливая Люси чай и намазывая ей маслом тост, чувствовала, что вполне могла бы быть счастлива, даже с учетом того, что находится в «Ивах», если бы где-то на задворках сознания и днем и ночью не зудела мысль о том, как странно и тревожно это молчание Эверарда.

И Люси, словно угадав, о чем она думает, вдруг сказала – она впервые заговорила о нем:

– Понимаешь, тетя Дот, Эверард всю эту неделю страшно занят, потому что долго отсутствовал на работе.

– Да, конечно, – с готовностью согласилась мисс Энтуисл. – Уверена, бедный дорогой Эверард просто с ног сбился.

– Он не… Обычно он не…

Люси залилась краской и умолкла.

– Полагаю, – сказала она через минуту, – от него ничего не было? Никакого сообщения? Ни по телефону, ни как-то так?

– Думаю, что нет. Кроме того раза в первый день, когда мы поговорили, – сказала мисс Энтуисл.

– О, значит, он в первый день звонил? – переспросила Люси. – А ты мне не сказала.

– Ты почти весь день спала. Да, – мисс Энтуисл прокашлялась, – мы с ним немного поговорили.

– И что он сказал?

– Ну, он, естественно, хотел бы, чтобы ты приехала в Лондон, и конечно, очень сожалел, что ты не могла.

Люси вдруг стала выглядеть намного счастливее.

– Да, – сказала мисс Энтуисл, как бы отвечая на этот счастливый вид.

– Видишь ли, тетя Дот, он терпеть не может писать письма, – через какое-то время пояснила Люси.

– Все мужчины терпеть этого не могут, – сказала мисс Энтуисл, – Даже забавно, – добавила она со старательно легкомысленным видом, – до чего они не любят писать.

– И по телефону звонить не любит. Это просто замечательно с его стороны, что он