Трое - Георгий Иванов Марков
Прежде Иван любил ставить опыты. Теперь у него пропал всякий интерес к экспериментальной работе. Он открыл, что его теоретические познания ничтожны, а экспериментирование без солидной теоретической подготовки — лишь «игра в науку». Он считает даже, что надо не столько читать, сколько думать. Иван всегда испытывал чувство благоговения перед математикой. Что-то святое, гармоничное и кристально чистое есть в этом мире многообразных чисел, точек, линий, пространств. Изумительный по своей логике гений человека воздвиг самую совершенную мысленную конструкцию, поэтическая красота которой называется точностью, тайны которой выходят за рамки самого необузданного воображения, реальное богатство которой выше всех философий и теорий. Мир, раскрывающий себя только перед теми, кто способен его понять.
Принявшись снова за математику, Иван с неудовлетворением констатировал, что приобретенные в институте знания представляют собою не больше, чем бледное предисловие к подлинной науке. Нужно крепко поработать. Иногда он думал о том, что люди будущего непременно освоятся со своеобразием математического мышления, и оно будет надежно направлять научный прогресс.
Ему случалось проводить целые дни в решении трудного уравнения, однако, когда ему удавалось добиться правильного решения, он чувствовал себя бесконечно счастливым.
«Математика — это все, — думал он. — Она или утверждает или низвергает законы природы, она поднимает на щит или развенчивает теории, она наводит воображение человека на новые гипотезы, она критерий любой природной истины!»
С такими мыслями он принялся за работу.
Записная книжка испещрена числами; бесконечно малые величины «де икс» самым точным образом описывают дольки времени и пространства, которые суммируются интегралами в безошибочные результаты. Ограниченные, неограниченные…
Тишина, спокойствие, напряженная работа мысли…
В последнее время он к своей великой радости обнаружил в себе новую способность — умение полностью сосредоточиваться над тем, что его занимает. Пучок мыслей направляется точно туда, куда нужно, без какого бы то ни было рассеивания. Прежде его многое отвлекало, примешивались чужие мысли, не оставляли его в покое и чувства…
Математические основы теории Нернста о напряжении водорода…
Он поработает не более полутора-двух часов, после чего отправится, в институт. Там у него встреча с новым директором. С завтрашнего дня нужно начинать работать.
Немецкий физико-химик Вальтер Нернст даже и не предполагал, что на основе его чисто теоретического положения будут получены совершенно неожиданные результаты…
Звонок! Резкий, продолжительный! В Софии так звонят только почтальоны, принося телеграммы.
Иван распечатывает бланк:
«Прибываю девять тридцать понедельник Марта».
Сколько сейчас? Семь тридцать. Ну что ж, время есть!
Марта в Софии! С тех пор как они расстались, тогда, на вокзале, он ее не видел, да и она ему не писала. Однажды Иван даже подумал, что она наверняка забыла о нем, как это часто бывает. В письмах капитана и Младена не было ни слова о ней. Да и он не интересовался.
Иван часто вспоминал продолжительные прогулки в окрестностях города, ее восхищение всем, что было связано с ним — службой в армии, физикой, прошлым, планами на будущее. Иногда подобная экзальтация казалась ему странной и неуместной. Он объяснял себе это ее сильной жаждой необыкновенных переживаний, неудовлетворенностью спокойной провинциальной жизнью, особенностями ее характера. И теперь ему было приятно представить себе девушку «безумно» влюбленной, все ее преднамеренные эксцентричные выходки, которые должны ошеломить его и заверить в ее безграничной любви. Если бы кто-нибудь убедил Марту в том, что любовь — это нечто совсем простое и обыденное, то ей, наверное, никогда бы не пришло в голову играть в любовь.
— Поэтому, — говорил себе Иван, — она не годится мне в супруги! Она ждет от меня чудес, видит меня в своем воображении бог весть каким великим человеком, и разочарование ее будет ужасным. Она никогда не примирится с тем, что я заурядная личность, с привычками пенсионера, с мелкими удовольствиями и не особенно большими претензиями. И вот тебе новая история! Иначе женился бы на ней! Почему бы не жениться?!
И лишь когда в голову ему приходила мысль о женитьбе, он вдруг вспоминал, что еще ничего не сделал для развода. Жена его находилась неизвестно где, и он даже не поинтересовался, что с нею и как она живет.
— На этой неделе! — принимал решение он. — Непременно подам заявление о разводе! Возьму адвоката!
Но проходили дни, он ничего не предпринимал и оправдывался перед собой:
— Зачем мне развод! Пока что не собираюсь жениться! Так даже лучше, не выкину какой-нибудь глупости!
— Марта! — произносит он, кладя телеграмму рядом с записной книжкой. — Что ж, милости просим! Пойду встречать!
Затем снова погружается в теорию Нернста. Работает ровно час, затем встает из-за стола и старательно бреется.
— Удовольствие не из приятных, но ничего не поделаешь! — произносит он вслух, представляя себя в роли гида, разводящего Марту по городу. И в то же самое время ему приятно думать о ней. Молодая, хорошая собой. Не лишена интересов. И, может быть… не стоит отказываться от того, что дарит нам сама жизнь.
За полчаса до прибытия поезда он садится на трамвай. На привокзальной площади покупает цветы. Всюду грязное снежное месиво, разбрызгиваемое проезжающими машинами. Снег быстро тает. Иван жалеет — хорошо, если бы задержался. А, может быть, высоко в горах выпало много снега! Что, если предложить Марте покататься на лыжах. Или на субботу и воскресенье поехать в горы Рилы. Для нее это будет большим удовольствием. Наверное, будет чувствовать себя несчастной, что Гималаи не в Болгарии. Но наверняка будет вне себя от бешенства, если он поведет ее в какой-нибудь ресторан или в другое место, куда идут все. Она скорее предпочла бы простоять двадцать четыре часа на вершине Черни-врых на одной ноге…
Постепенно перрон заполняется встречающими. Настроение у всех веселое.
А вот и поезд. Бегун, прибывающий к финишу с неизрасходованными силами. Пуф! Паф! Облака пара! Милиционер никого не подпускает к вагонам до полной остановки поезда. И вот люди бросаются к четвертому пути.
Марта стоит у окна в предпоследнем вагоне и оглядывает перрон. Нет его? Что-то не видно! Вдруг — улыбка на розовых губах. Румянец на щеках.
Пока он приближается к вагону, она показывается в дверях, энергично расталкивая пассажиров. Одета в черное зимнее пальто с небольшим изящным воротником. Выделяется лицо — нежное, прелестное. Она прикрывает веки и бросается к нему.
Иван принимает чемодан, а потом и саму ее. Теперь она ему кажется совсем маленькой. Куклой. Волосы золотом струятся на черном фоне плеч. Он их подергивает.
— Ну, — говорит Иван, по-настоящему счастливый, — с приездом! — и целует тянущиеся к нему теплые губы.
Марта хватает его руку и чуть
