Умеющая слушать - Туве Марика Янссон
– Фрёкен Клинг, ваш пес линяет, кругом шерсть. Надо его вычесать!
Катри дождалась, пока Анна уйдет, вздохнула полной грудью, глубоко-глубоко, и опять взялась за мытье посуды.
12С переездом все оказалось проще простого: погрузили в лильеберговский фургон парочку картонок, два чемодана, столик да книжную полку – и дело в шляпе.
– О чем разговор! – засмеялся Лильеберг. – Тут ведь ехать-то всего ничего. Да-а, не в каждой деревне свой транспорт имеется!
Приятно было слышать его смех. Накануне Катри до блеска отмыла комнатенку над лавкой, с остервенением терла стены и пол, чисто по-женски вымещая на них свою лютую злость. Она оттирала шушуканья соседей про зависть и жалкие выгоды, оттирала черные мысли давних ночей и больше всего драила порог, то место, где обычно топтался лавочник, придя по какому-нибудь делу, топтался в алчной настороженности, ожидая некоего знака, который либо велит ему по-прежнему ненавидеть, либо раздует огонек его нежной страсти. Теперь комната была стерильна, как больничная палата, и пуста, как заливаемый волнами скалистый островок. Лильеберг подхватил чемоданы, закинул в фургон.
– Ну, лезь в машину, ведьмочка, – сказал он. – Повезем Золушку во дворец!
Когда он завел мотор, лавочник крикнул:
– Привет Эмелинше! Скажите ей, я получил крольчатину! Парная, намеднишнего убоя! В самый раз для нее…
Деревенская ребятня, с визгом швыряя снежки, припустила вдогонку за машиной.
– Так оно и должно быть, – улыбнулся Лильеберг. – Непременно шум подымается, ежели кто чего-нибудь в этом мире достигнет.
Анна позвонила Сильвии, подруге детства, которая жила в городке, – о ком же еще она могла подумать в этакой спешке?
– Давненько тебя не было слышно, – произнес звучный голос Сильвии. – Как ты там, в своих лесных дебрях?
– Хорошо, все хорошо… – У Анны перехватило дух, ведь они могли приехать в любую минуту, и она кое-как, торопливо, через пятое на десятое, рассказала подруге о том, что произошло, о Катри, о Матсе, о собаке… – Все теперь будет по-другому, все-все…
– Ты что, пустила в дом жильцов? – спросила Сильвия. – Но тебе же это ни к чему. Ну, я имею в виду, как человеку обеспеченному, а? Кстати, есть у тебя что-нибудь новенькое? Новая сказочка?
Анна всегда очень дорожила тем, что Сильвия проявляет интерес к ее работе, но сейчас пробурчала только, что никогда не работает зимой и пора бы Сильвии это знать, и, продолжая взахлеб рассказывать про Катри, пыталась разглядеть в окно проселок.
– Господи боже мой, – вставила Сильвия, когда Анна на миг умолкла. – Что-то голос у тебя очень экспансивный. Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да-да, конечно…
Подруга принялась живописать Анне всякие переделки, предпринятые ею в квартире, рассказала, что теперь у нее каждую среду собираются друзья, обсуждают проблемы культуры; Анна тоже непременно должна участвовать в этих средах, заодно и в гости наконец заедет, что хорошего сиднем-то сидеть, право слово, уж кому-кому, а ей, Сильвии, это давным-давно известно, с тех пор как овдовела. Одной никак нельзя, чересчур много мыслей в голову лезет…
– Так я же и хочу не быть одна! – воскликнула Анна. – Об этом я как раз и пытаюсь тебе рассказать! Нас теперь четверо, понимаешь? Четверо, вместе с собакой… Лильеберг подъехал. Это они, – прошептала Анна. – Я заканчиваю…
– Что ж, побеседуем в другой раз. Береги себя и остерегайся необдуманных поступков. Как я слыхала, с жильцами лишняя осторожность не помеха. И конечно же, заглядывай при случае в мою скромную хижину.
– Да-да, разумеется… Ну до свидания, до свидания…
– До свидания, Анна, милочка.
А они уже взбираются на косогор. Анна стояла у самого окна, смотрела, как они идут, сердце у нее билось учащенно, и она едва не поддалась стихийному порыву – скорее убежать прочь, куда глаза глядят, вот глупость, зачем она это сделала… и с Сильвией дурно обошлась, а ведь так ее любит, так ею восхищается, и голос повысила, и терпение потеряла, хотя Сильвия всего-навсего проявила заботливость и насчет работы спросить не забыла… Напрасный звонок. Но ей до смерти хотелось, чтоб кто-нибудь из тех, кому она вполне доверяет, выслушал ее, выслушал со всем вниманием, расспросил и, может быть, сказал: «А что, хорошая мысль». Или: «Милая Анна, просто замечательное решение! Ты вправду знаешь, чего хочешь и что делаешь, а это яркий тому пример».
Матс и Анна поднялись по лестнице на второй этаж.
– Вы знаете, тетя, раньше у меня никогда не было своей комнаты, – сказал Матс.
– Не было? Надо же, странно. Вообще-то, я вот как думала: если Катри займет розовую комнату, то голубая будет твоя. Она, бывало, всем очень нравилась.
Стоя в дверях, они осматривали помещение. Матс ничего не говорил.
– Тебе не нравится? – спросила в конце концов Анна.
– Ужас до чего красиво. Но понимаете, тетя, она слишком велика.
– Что значит «слишком
