Три Анны - Ирина Анатольевна Богданова
Присев на корточки, Анютка протянула руку:
– Кис, кис, кис. Как тебя зовут?
Презрительно фыркнув, кот вскочил на поленницу и принялся драть когтями полено, зазывно урча на все лады.
– Весну чует, – сказал над Аниной головой голос Нгуги. – Звери умеют разговаривать с солнцем. Не то что мы, люди.
Он очень смешно выговаривал букву «ю», и вместо «люди», Ане послышалось «льюди».
Слово звучало ласково, как журчанье ручейка, и Ане подумалось, что злой каторжник не может разговаривать так по-доброму. Наверняка Нгуги хороший, а на каторгу попал случайно. Может быть, когда-нибудь он расскажет ей об этом. А сейчас надо начинать работать, а то масса рассердится.
Поднявшись с колен, Аня переступила с ноги на ногу и попросила:
– Дяденька Нгуги, приказывай, что делать. Я всё умею.
Блестящее, словно намазанное маслом, лицо чернокожего расплылось в улыбке. Он взял Анютку за плечо и втянул в дом:
– Хозяин ещё спит, а ты поешь пока. Хочешь есть?
Аня хотела соврать, из приличия отнекавшись, что сыта по горло, но вдохнула с мороза крепкий запах свежезаваренного чая – и согласилась.
Знакомым путём они прошли к столу, уселись на длинную лавку, застланную чистым половиком, и Нгуги протянул Ане добрый ломоть хлеба, политый льняным маслом и густо присыпанный солью:
– Кусай!
Такой вкуснятины Анютка не ела с Покрова, когда у них с бабой Катей стали стремительно заканчиваться съестные припасы. Неурожайный год придавил голодом всю округу, и мука в кадке таяла на глазах. Пытаясь растянуть съестные припасы, хлеб баба Катя не пекла, делая из ржаной мучки сероватую болтушку на колодезной воде. Раскрошили в кипяток луковицу, загустили щепотью-другой муки – и ешь. И той еде бывали радёхоньки. Говорят, в городе и вообще голод до смертушки.
Будто прочитав её нехитрые мысли, Нгуги протянул руку к плите и, не вставая с места, снял с круга медный чайник. Достав чашку, плеснул чайку, подбодрив засмущавшуюся Аню:
– Ты не стесняйся. Ешь, пей, будем как родные. У нас в Кении всё племя – одна семья.
В подтверждение своих слов Нгуги так сильно тряхнул головой, что колобашки в его длинных ушах звучно стукнулись друг о друга.
Не удержившись, Аня прыснула и сразу же услышала в ответ мягкий хохоток.
С этой минуты они с Нгуги подружились.
Дикий Барин не показывался. Он сидел взаперти в одной из комнат, и Нгуги предупредительно приложил палец к губам:
– Масса занят. Не шуми.
Аня и не шумела. Ступая на цыпочках, она как собачонка ходила за чернокожим, внимательно слушая его пояснения.
В доме Аня насчитала три комнаты.
– Здесь гостиная, – через дверь с бордовыми занавесками по сторонам Нгуги протолкнул её в небольшую комнату, скромно, но по-городскому обставленную. Стол, крытый несвежей льняной скатертью, узкий шкаф в простенке между окошками да длинный диван.
Аня сразу подумала, что скатерть надо срочно выварить в щёлоке, со шкафа вытереть пыль, а диванчик как следует выколотить на морозе.
– Я сплю на печке, там теплее. У нас в Кении всегда жара, не то что здесь, в России, – продолжал объяснять Нгуги, то и дело тыча пальцем то налево, то направо. – Это комната масса.
Вытянув с порога шею, Анюта окинула взглядом узкую железную кровать с тонким матрацем, застеленную зелёным солдатским одеялом и низкую тумбочку, на которой лежала толстая книга.
Туго натянутое на кровати покрывало подсказывало Ане, что здесь её рука пока не требуется.
– А вот туда заходить без разрешения нельзя. Иначе… – что будет иначе, Нгуги не договорил, но Ане стало ясно, что свой нос за закрытую дверь, где заперся хозяин, лучше не совать.
Да и ладно. Она не из любопытных, хотя, если честно, увидеть, что там скрывается, Ане хотелось.
Но она отогнала от себя эти глупые мысли и отправилась стаскивать со стола грязную скатерть.
Таинственного массу в тот день она так и не увидела.
* * *
До ночи Аня крутилась по хозяйству, скрупулёзно расставляя по полкам сваленный в кучу хлам в холодной кладовой, куда вела дверь из сеней. С первого взгляда кладовая удивила большими размерами.
Чего там только не было! Пила, молотки, гвозди. Непонятная рама на трёх ногах, покорёженное жестяное ведро. Мешочки с крупой лежали вперемешку с рыболовными снастями, сапоги с отвалившимися подмётками громоздились на кадушке с мукой.
Подумав, что они сгодятся раздувать самовар, Аня запасливо сунула их под лестницу на чердак, вымела голиком грязь с пола и присела передохнуть, довольно оглядывая ровные ряды продуктов на полках.
Еды было много. Столько, что хватило бы прокормить неделю две, а то и три семьи, если расходовать помалу.
«Может, они и впрямь грабители?» – невольно подумала Аня, но тут же устыдилась.
Во-первых, не пойман – не вор, а во-вторых, очень уж чудно выглядели некоторые банки с яркими наклейками. Хотя читать Аня не умела, но отличить русские буквы от чужих могла. В их настенном календаре, который пять лет назад им с бабой Катей подарил местный батюшка, таких букв отродясь не встречалось. В их деревне, да и в соседних сёлах, подобных банок в помине нет, и украсть их неоткуда.
Во всём, что Аня видела в этом странном доме, чувствовалась какая-то неизведанная тайна.
Весёлый чёрный Нгуги с длинными ушами, нелюдимый, мрачный масса, который за весь день лишь один раз прошёл по коридору на улицу. Аня слышала его шаркающие шаги и лёгкое покашливание, но высунуться не решилась. Ещё забудет своё вчерашнее разрешение и выставит её вон. Как тогда жить?
Обедали они вдвоём с Нгуги. Она, как хозяйка, за столом, а Нгуги, скрестив ноги, пристроился на кошачьем коврике у печки.
Сделав вид, что совершенно не удивилась, Аня попыталась уловить слова песенки, которые вылетали из рта Нгуги между ложками наваристой ухи из налима.
Слов разобрать не удавалось, но Нгуги, перестав петь, вдруг спросил:
– Хочешь учить английский язык?
По своему обыкновению промолчав, Аня кивнула в знак согласия, подумав, что запас карман не тянет.
Поди знай, что в жизни бывает. Может, судьба занесёт её в эту самую Африку, где бегают чёрные голые люди с длинными ушами, клубышами катаются по косогору через голову и говорят на английском языке.
– Повторяй!
Нгуги начал медленно говорить непонятные слова, смешно объясняя на пальцах значение, а Аня принялась прилежно повторять их, недоумевая, как могли люди соединить вместе столь неудобные звуки.
Язык сломаешь. Разве русскому человеку взбредёт в голову назвать курицу – «хен»? Какая она хен – курица и есть курица. Чего
