На память милой Стефе - Маша Трауб
– Ты плохо спала? – спросил я на следующее утро.
– Конечно. Кто нормально спит в подвале? – возмутилась она.
Нижний этаж квартиры действительно раньше был подвалом, но теперь полностью переоборудованным в шикарную комнату.
В Екатерининском дворце маме было душно и мешали группы туристов. В парке – холодно и промозгло. В Александровском раздражал голос экскурсовода, на даче Пушкина немного приказные интонации смотрительницы – проходите сюда, поднимайтесь на второй этаж.
– Мам, смотри, у Пушкина на даче в кабинете тоже был круглый стол, – пытался пошутить я.
– Совсем не смешно, – ответила она.
Как всегда.
По дороге назад мама молчала. Мне, конечно же, было обидно. Я старался хоть раз ей угодить, порадовать, развлечь, в конце концов. Но она осталась недовольна. Я опять ее разочаровал. Возможно, это просто такое свойство характера – ничего не нравится, ничто не в радость. Но я видел фотографии мамы студенческих времен. На них будто другой человек – она улыбается, хохочет. На всех фотографиях. От той девушки с широкой улыбкой и радостным взглядом давно ничего не осталось. Во всяком случае, я не мог припомнить, когда мама хотя бы улыбнулась, не то что засмеялась. Я спросил у отца, всегда ли мама была такой. В смысле, недовольной. Он пожал плечами:
– Я не помню, если честно.
Я ему не поверил. Конечно, помнил. И наверняка за что-то в нее влюбился, испытывал как минимум симпатию. Я спросил у отца, почему он не сразу меня признал.
– Был не готов, скорее ошарашен. – Он ответил честно, за что я был ему благодарен. – Мы тогда поссорились, расстались. Сказать по правде, я и думать забыл… не было у нас ничего серьезного, мы ничего не планировали, в смысле женитьбы. И вдруг Ира, то есть твоя мама, сообщает, что беременна и скоро родит. Попросила встретить из роддома. Вроде как больше некому. Она ведь даже не сказала, что именно я – отец ребенка. Я приехал, забрал, просто хотел помочь. А уже дома она объявила, что ты – мой сын. Ну и как я должен был реагировать? Конечно, испугался как последний идиот. Где я и где дети?
– Но ты нас не бросил, всегда помогал. Жил с нами, я же помню, – заметил я. – Тогда же не было анализов ДНК, получается, поверил на слово.
Отец снова пожал плечами.
– У твоей мамы всегда был непростой характер, – деликатно сказал отец. – Но тебя она любила, очень.
– С трудом в это верится. Кажется, она была разочарована во мне уже с рождения, – ответил я.
С чего я вдруг вспомнил ту поездку? Не знаю. Наверное, мне хотелось, чтобы мама была другой – легкой, что ли. Не потерявшей радость жизни. Наслаждавшейся общением с подругами. Как бабуля, например. Или Джанна и Элена.
Не успел я подумать о тех, кто стал мне так дорог, как на пороге появилась Элена. В звонок уже давно никто не звонил. Судя по запаху, доносящемуся из пакета, она принесла сыр, мой любимый. Тот самый, пахнувший носками и старым сараем.
– Что-то случилось? – спросил я.
– Да, я тоже рада тебя видеть, – улыбнулась Элена.
– Простите, я просто не ждал гостей.
– О, ты еще не привык, что здесь не надо их ждать, они сами придут, когда захотят! – отмахнулась Элена, выкладывая в холодильник сыр.
– Сегодня вы по мне дежурите? – пошутил я.
Элена не поняла.
– Ну, все будто организовали дежурство – кто когда меня навещает и кормит, – пояснил я, – это очень приятно, спасибо большое. А можно сыр съесть прямо сейчас?
– Господи, какой ты еще ребенок! Конечно, можно, – рассмеялась Элена и достала из холодильника кусок, который только что убрала.
– Так что случилось? – уточнил я.
– У тебя есть кофе? Конечно, есть. Лея должна была сюда привезти свои запасы. Жан запрещает ей кофе, поэтому она притащила несколько пачек тебе, чтобы заходить и пить тайно. – Элена посмотрела на полке и кивнула. – Ты будешь?
– Кажется, да. Я вас такой взволнованной никогда не видел, – признался я.
У Элены зазвонил телефон. Она застонала, ответила, слушала молча и кивала.
– Не закрывай дверь, – сказала она мне.
– И не собирался, – пожал плечами я.
Через десять минут, когда мы с Эленой едва успели выпить кофе, а я съесть половину запасов сыра, в квартиру, грозно размахивая сумочкой и палкой, вошла бабуля. Следом шла Лея, которая закатывала глаза чаще, чем обычно.
Бабуля подошла ко мне, заставила наклониться и чмокнула в макушку. Я, признаюсь, был счастлив. После этого она пошла на балкон и плюхнулась в кресло-качалку.
– Я тоже хочу кофе, если что, – крикнула она, обращаясь к кухне. – Надеюсь, ты накормила мальчика?
– Да, я ел сыр, спасибо, – ответил я.
– Почему ты дала ребенку только десерт? Кто кормит на обед сыром, а? Я же просила вас присмотреть за Саулом! И что? Мальчик голодает! – закричала бабуля. Я видел, как Элена и Лея закатывают глаза.
– Я очень люблю сыр, сам попросил у Элены, – сказал я так, как дети оправдываются, почему съели конфету перед обедом.
– Лея, мне самой встать и разогреть ребенку обед? – прикрикнула бабуля.
– Нет, мы уже все греем, – поспешно заверила Лея.
– Какой же ты хороший мальчик. Иди сюда, я посмотрю на тебя, – велела мне бабуля. Я покорно подошел. – Какой-то ты бледный и круги под глазами. Тебе нужно больше отдыхать. Надо сказать Жану, чтобы кормил тебя хорошим мясом.
– Спасибо, но ваша лазанья все равно лучше всех стейков Жана, – заверил бабулю я.
– Какой ты воспитанный мальчик, – бабуле было приятно.
– Так что у вас стряслось? – спросил я.
– У меня ничего! Это у них стряслось! – она грозно крикнула, повернув лицо к кухне.
Элена зашла на балкон и передала бабуле чашку с кофе.
– Ты только не нервничай, хорошо? А то давление поднимется, – сказала нежно она.
– А я и не нервничала! Это вы развели панику на пустом месте! – объявила бабуля.
– Не на пустом месте! – воскликнула, не сдержавшись, Лея. – Тебя хотели отвезти в полицейский участок вообще-то! Хорошо, что я успела приехать!
– Ты ехала двадцать минут, пешком бы быстрее дошла, – отмахнулась бабуля. – В твоем положении нужно много ходить, а не за рулем сидеть. Хорошая прогулка еще никому не мешала.
– Бабуля! Я уже двести раз извинилась!
– Можно узнать, что случилось? – еще раз спросил я.
– Бабуля избила велосипедиста, – закатила глаза Лея.
– Смешно, – хмыкнул я.
– Не смешно! – рявкнула Лея. – У того подозрение на сотрясение мозга! Если подтвердится, бабулю могут посадить в тюрьму!
– Ой, ты так кричишь, что у меня сейчас от твоего голоса будет сотрясение мозга! –
