Бегство в Египет. Петербургские повести - Александр Васильевич Етоев
В общем, надо было подежурить возле мостов. Английский мост мы вычеркнули из списка сразу – вряд ли на пешеходный мост, не рассчитанный для автомобильного транспорта, станет Ухарев загонять машину. Оставались Египетский и Калинкин. Дядя Коля взял с собой Шкипидарова и отправился на Калинкин мост. Египетский достался нам со Щелчковым. Я не знаю, как собирался действовать дядя Коля, но нам в помощь выдан был спикосрак, тот самый удивительный коробок, защищающий от любой опасности.
Было уже довольно светло, и дворники в больших рукавицах сметали мусор с тротуаров на мостовые. Редкие в эту пору автомобили проносились по пустынным проспектам. Мы стояли посерёдке моста и внимательно оглядывали окрестности. Первым встрепенулся Щелчков. Дёргая меня за рукав, он показывал на красный флажок, появившийся над чугунной тумбой. Флажок бойко трепетал на ветру и отовсюду был хорошо заметен. Только появился флажок, как с Лермонтовского, с левого берега, послышался звук мотора. Через минуту тупое рыло угнанного с базы автомобиля замаячило на въезде на мост.
Натужно преодолев подъём, машина быстро двинулась в нашу сторону. Не доезжая середины моста, водитель резко повернул руль. Машина вырулила на встречную полосу и устремилась прямо на нас, прилипших к влажному чугунному парапету.
От страха я зажмурил глаза, думая, что настал конец. Но конец всё почему-то не наставал, хотя прошло, наверное, секунд тридцать. Я вслушивался в странную тишину, пахнущую бензином и огурцами. Затем тишину нарушили знакомые голоса и звуки. Тогда я открыл глаза.
Передние колёса машины были от меня в полуметре. Рядом, возле открытой дверцы, стоял дядя Коля Ёжиков. Он ахал и качал головой:
– Понимаю, там какой-нибудь камикадзе, у них в Японии всё не как у людей. Так ведь наш вроде, и глаза не косят, и костюмчик на нём фабрики Володарского. Эй, приятель, ты там уснул? – Дядя Коля легонько дёрнул одеревеневшего водителя за рукав. – Ты чего это цепью ноги к шофёрскому сиденью-то приковал? Или жизнь уже вконец опаскудела?
– У него вся голова в порошке. – Шкипидаров тоже тёрся возле машины и совал свой нос в щёлку между дверцей кабины и дядей Колей. – Тогда, в садике, такой же голубой порошок брат товарища капитана Немова Любови Павловне на голову сыпал. Он его и на меня сыпал, перед тем как сажал в корыто. И на собаку, и на нашего Тимофея.
– Ну-ка, ну-ка? – Дядя Коля принюхался. – Всё понятно, обезволивающая присыпка, та, что делает людей управляемыми. Хитёр, однако, был бродяга-покойничек. Это надо же, двух зайцев одним ударом: и погубить подводную лодку, и избавиться от свидетеля преступления.
– Так, граждане, нарушаем? – раздался рядом суровый голос.
Заглушив мотоциклетный мотор, усатый милиционер в фуражке не спеша оставил седло и властным шагом направился в нашу сторону. Это был тот самый милиционер, которого мы повстречали на рынке, когда впервые увидели коробок.
– Ваши, граждане, документы.
Веснушки на его круглом носу алели, как на болоте клюква.
Появление представителя власти подействовало на похитителя отрезвляюще. Ухарев ожил, заулыбался, на груди его под распахнутым ватником закачались на волнах лодочки, замахали хвостом русалки.
– С добрым утречком, товарищ Гаврилов. – Он бодро загромыхал цепями. – Как служба протекает как таковая?
На ногах его были валенки, выменянные у Щелчкова на огурец.
– Вы мне, это… – ответил ему Гаврилов. – Не по делу зубы не заговаривайте. По вам давно скамья подсудимых плачет. – Он вынул из планшета бумагу. – Ознакомьтесь: «Гражданин Ухарев… возраст… рост… размер обуви… форма носа… Объявлен в розыск по делу об огурцах». Короче, быстро вылезли из кабины и перебрались сюда, в коляску. – Он кивнул на свой мотоцикл. – Раз цепями вы запаслись заранее, значит можно обойтись без наручников. Ну а вы, – усатый милиционер оглядел нашу разнокалиберную компанию, – вы, случайно, не соучастники будете?
Я сглотнул и на всякий случай вытащил на свет спикосрак.
– Всё в порядке. – Усатый милиционер приложился рукой к фуражке.
Ровно через десять минут уворованная с базы машина вернулась на законное место.
А ещё через пятнадцать минут мы стояли на полутёмном пирсе и дожидались возвращения «Любовь Павловны».
Глава двадцать седьмая Прощальный завтракИспытания прошли на «отлично». За один человекочас пребывания подводного корабля в акваториях реки и залива товарищ капитан Немов выполнил следующие задачи: 1) Зарядил аккумулятор машины времени на достаточно долгий срок; 2) с помощью специального хронощупа выловил из недалёкого прошлого образец материальной культуры в виде древнего эмалированного ведра; 3) обнаружил на дне залива следы деятельности хомо сапиенс субмаринис, то есть человека подводного – возможно, предка современного, сухопутного.
И главное: товарищ капитан Немов осуществил-таки запуск в будущее первого в мире живого существа, заменив в механизме времени будильники на часы с кукушкой. Этим первым в мире путешественником во времени стал Тимофей Петрович, наше храброе общественное животное. Его даже уговаривать не пришлось, он самолично напросился участвовать в опасном эксперименте и выдержал его как герой.
После первого короткого испытания товарищ капитан Немов провёл несколько более продолжительных, но это уже без нас. Мы учились, а о капитанских делах нам докладывал дядя Коля Ёжиков, помогавший товарищу капитану в свободное от дежурства время.
Прошёл апрель, наступил май и покатился по направлению к лету. Как-то утром, была суббота, дядя Коля вызвал нас запиской на автобазу. Записку доставил Шашечкин, его верный ученик и помощник. В руке он держал авоську с чёрным хлебом и колбасой.
– Вы читайте, а я пошёл, мне ещё ситро покупать.
Лёшка Шашечкин отдал нам листок.
Развернув записку, мы прочитали, что сегодня в полдень товарищ капитан Немов отправляется в далёкое плавание и приглашает нас по этому случаю на прощальный дружеский завтрак. Место сбора: камбуз подводного корабля «Любовь Павловна».
«Ровно через 15 минут жду вас на автобазе», – приписано было на обороте.
Глава двадцать восьмая Чудо-юдо рыба хек
