Жизнь забугорная - Татьяна Окоменюк
В этом деле осиная талия и поджарый задок не играют никакой роли. – похлопала Ёлка подругу по мягкому месту. – Я понятно изложила?
19Как только Мария увидела из окна машину Вала, её сердце гулко заколотилось. Странно, она совсем не была влюблена в этого убеждённого холостяка. Ещё более странным ей казалось поведение Валерия. Почему он уцепился именно в неё?
Вал симпатичен, строен, моложе её на пять лет, профессионально реализован. Если ему нужен секс, то прошлый сеанс «одноразовой связи» продемонстрировал полную её, Марии, несостоятельность в этом вопросе: она была слишком зажатой и напряжённой. К тому же унизила парня на прощание, поинтересовавшись стоимостью его услуг. И что он в ней нашёл, зачем настаивает на продолжении знакомства? С этим вопросом на устах она и вышла из подъезда.
Вал мгновенно выскочил из машины, поцеловал ей руку, открыл перед Марией дверцу машины.
«Как же приятно ощущать себя дамой, а не «матерью» и «бабулей»!» – промелькнуло у неё в голове. Отъехав от дома на безопасное расстояние, Вал припарковался у обочины, достал с заднего сиденья большой букет диковинных цветов, похожих на раскрытые клювы розовых фламинго, и протянул их Марии.
– Мадам, я в восторге от вас!
Мадам несколько растерялась, но после вежливого «спасибо» собралась с духом и выпалила вертевшийся на языке вопрос:
– Валера, что тебе от меня нужно?
– Не знаю, Машенька, – ответил тот честно. – Хочу тебя видеть и всё. Инстинкт. Ведь почему осенью птицы на юг летят? Влечёт! – И сам рассмеялся сказанной абракадабре.
За ним расхохоталась и Мария. Несколько минут они заливались, как дети, и у обоих возникло ощущение особой близости. Затем Валерий завёл мотор и помчался к дому. Его напряжение передалось и Марии. Когда на светофоре Вал запустил руку в её волосы на затылке, женщину затрясло мелким бесом. Они оба не заметили, как оказались сначала у подъезда Вала, а затем и в постели. Как молча в неё упали и забылись друг в друге.
Дальнейшую событийную канву сознание Марии зафиксировало фрагментами. Вот она сидит на краю холостяцкой кровати Вала, элементов одежды на ней не наблюдается. Вот крупный план лица её уже двухразового любовника и откуда-то издалека, на фоне французского шансона, его реплики, являющиеся, по всей видимости, частью их диалога: «Любовь, мадам, это вам не просто так, ею надо заниматься», «Верности не обещаю, но страсть гарантирую. Шутка. Но очень смешная», «Одному кажется, что чёрт попутал. Другой же уверен, что Бог послал». Общий план: они валяются с Валом на полу, на сброшенном с кровати одеяле. На журнальном столике горят невесть кем и когда зажжённые свечи. Вот, обрызгивая друг друга, они пьют минеральную воду из пластиковой бутылки. Вот стоят на балконе, укутавшись в большой клетчатый плед, и жадно грызут одно яблоко на двоих.
И снова реплики Вала: «Хочу иметь на тебя абонемент… Конечно, глупость. Я просто тебя люблю…», «Делаю стойку на голове и буду так стоять до тех пор, пока ты не согласишься…».
Крупный план: отблески пламени свечи в больших озорных глазах шкодливого мальчишки. «Я тебя кон-фис-ко-вы-ва-ю». Стоп-кадр.
Спали ли они? Не больше часа. Утро наступило непозволительно быстро. Мария открыла глаза. Вал смотрел на неё и улыбался.
– Доброе утро, милый. Который час?
– Счастливые часов не наблюдают.
– Нет, серьёзно…
– Если серьёзно, я сейчас иду на работу, а ты остаёшься на хозяйстве и потихоньку осваиваешься. В обеденный перерыв я приеду, покормлю тебя и отвезу в твой солярий. Вечером заберу обратно.
– А дальше?
– Дальше я тебя конфисковываю. Как думаешь, вам удастся расстаться цивилизованно, или у Кука возникнут возражения?
– Главное, чтоб у меня они не возникли… Не гони лошадей. Время покажет, что будет дальше…
20А дальше был эротический запой. Странно, что при этом они ещё умудрялись посещать присутственные места, на которых от недосыпу буквально валились с ног. Если Мария, отсидев пару часов, отправлялась домой досыпать, то с Валом было совсем худо: сначала он запорол на работе какую-то программу, затем дважды был оштрафован дорожной полицией, наконец потерял все ключи – от машины, гаража, офиса, сейфа и собственной квартиры.
– Валер, давай мы на пару дней прервёмся, – уговаривала Мария влетевшего в полосу неприятностей любовника.
– Тихо, Маша, я Дубровский. Прервёмся на пенсии по состоянию здоровья. А чтоб я мог хоть пару часов в сутки спать, я должен перестать бояться тебя потерять. Мне страшно, что по приезде твоего благоНЕверного ты снова сядешь на семейную цепь.
Мария молчала. Она чувствовала, что Вал ее любит. От его близости она хмелела, забывала обо всём на свете. Полнота жизни, молодой, нерастраченной страсти захлестнула её с головы до ног. За эти две недели она совсем забыла о существовании Кука, с которым так или иначе придётся объясняться. Врать и вести двойную жизнь она определённо не сможет. Значит, надо уходить.
– О чём ты думаешь? Взвешиваешь, стоит ли проводить остаток жизни под моей фамилией? Стоит! Ты даже не представляешь, какая это чудная картинка: «У самовара я и моя Маша». Ну что, едем собирать твои вещи, пока мартовский кот домой не явился?
А кот явился ещё два дня назад. По забитому почтовому ящику, пустому холодильнику, отсутствию средств личной гигиены жены, которые всегда были в ванной на полочке, просёк ситуацию и запил.
Такого поворота он просто не ожидал. Ну, прыгал он иногда в гречку и что? Сразу устраивать вендетту? У них ведь есть дочь, и Лёшик, и дом, в смысле, очаг. Женщины должны быть умными, уметь прощать. В жизни всякое случается. Нельзя из мести бросаться в чужие объятия!
Кук был пьян, как портовая шлюха. Он бесцельно бродил по квартире, разговаривая сам с собой.
«Господи, хоть бы она вернулась. Вернётся обязательно – вот же её одежда, обувь, книги, документы в ящике.
Хрен с тем, что Машка провалялась в чужой койке весь мой отпуск. Обидно, конечно, но я прощу. Не сразу, но прощу, тоже ведь не ангел. Только б она пришла. Танька-стерва держится, как партизанка на допросе: «Поехали с Ёлкой к какой-то гадалке за тридевять земель».
Нашла дурака! К гадалке она поехала, прихватив французские духи и шёлковое бельё, которого сроду не надевала. И кружевной пеньюар, подаренный Ёлкой. Вот здесь он всегда лежал – в прозрачном пакете с ручками. И косметички нет. Господи, она ж никогда не красилась… Или красилась?»
Олег остервенело стал рыться в комоде жены и обнаружил там большой
