Ничего, кроме личного - Лана Барсукова
Виктор растерялся и просто стоял посреди кабинета, не зная, что сказать и что предпринять. Скорее бы приехал Антон. Все-таки у него больше прав защищать офис от вторжения.
– Подождите! Вы не имеете права! Подождите хотя бы директора! Он вот-вот подойдет, у нас оговорена встреча.
– Директор задержан, – бесстрастно сказал главный.
– Как это задержан? Что вы хотите этим сказать?
– Пока на семьдесят два часа. Дальнейшую меру пресечения определит суд.
– За что? – выдохнул Виктор.
– Ознакомьтесь. – Красивый опер сунул ему бумагу.
Виктор умел и любил работать с документами. Он моментально оценил серьезность обвинения. Мошенничество в особо крупных размерах тянуло на приличный срок.
В голове промелькнули две несвязанные между собой мысли.
Первая однозначно связала арест Антона с госпожой Ольгой. Вся эта мутная история с ее заинтересованностью, с его еженедельными докладами о сохранности собственности должна была закончиться чем-то нехорошим. Виктор не был посвящен во все хитросплетения этой истории, но твердо знал, что в жизни все непонятности ведут к неприятностям.
Вторая мысль была менее философичной. Он подумал о том, что по этой статье могут раскрутить историю индивидуального или группового мошенничества. И если решат строить дело о мошенничестве в составе организованной группы, то он первый кандидат на роль пособника. Любая собака подтвердит, что они дружили и работали в четыре руки.
Виктору стало страшно. Если бы они реально украли с Антоном рубль из закромов элеватора, то было бы куда спокойнее. Даже если бы это был рубль с множеством нулей. По крайней мере, знали бы, за что и в каком размере отвечать. Да и отвечать вряд ли пришлось бы. Слава богу, не дураки. Если бы воровали, то делали это аккуратно.
Но в нынешней ситуации масштаб бедствия не подлежал оценке. Это была задачка с множеством неизвестных. Кому понадобилось свалить Антона? За что? Насколько далеко готов зайти этот неизвестный? Что им движет? При отсутствии ответов на эти вопросы Виктор не мог оценить личный риск.
Он напоминал сам себе солдата, который видит, что в его сторону летит граната. Но он не знает ее радиус поражения. То ли убьет, то ли покалечит, то ли просто напугает.
И пока граната летит, каждая доля секунды кажется бесконечной и безумно ценной. Нужно успеть сделать самое важное.
– Можно я позвоню? – спросил он.
Ему кивнули.
– Влада, – отвернувшись и прикрыв трубку рукой, нежно сказал Виктор, – я тебя очень люблю.
– А звонишь зачем?
– Чтобы это сказать.
– Понятно. Я думала, у тебя что-то новое на работе.
Он опустил руку. Из трубки раздавался женский голос. Потом короткие гудки.
Виктор убрал телефон в карман и стал внимательно следить за облаками за окном.
Ничего особенного не случилось. Просто он понял, что нелюбим.
Перед лицом опасности глупо обманывать себя. Обостренные нервы не хотели тратить энергию на борьбу с очевидностью. Виктор отважился и честно признал свершившееся: да, его не любят.
Не такая уж и новость. В глубине души он знал это и раньше. Но он отчаянно старался утопить это неприятное знание в потоке будней, привязав к нему грузило из собственной трусости. А теперь осмелел. Солдат, в которого кинули гранату, уже ничего не боится.
Виктор опустился в кресло и равнодушно наблюдал за мельтешением людей.
Скоро они ушли. Его никто не тронул. Не изъяли ни телефон, ни личный ноутбук. Похоже, он не интересен им. Граната на него не рассчитана. Ее радиус действия не захватил его.
Особой радости это не принесло.
Виктор сидел и озирался по сторонам. Кабинет приобрел сиротливый вид. Книжные полки зияли пустотами. Стол, лишенный кипы бумаг, казался чужим.
Тоска сдавила сердце. Захотелось выпить и непременно вместе с Антоном. Обязательно на закате. И чтобы море шептало утешительное вранье про то, что еще все впереди.
Из этих мечтаний его вырвал телефонный звонок. «Неужели Влада?» – всколыхнулась надежда.
Номер был неизвестный.
– Да, слушаю.
– Добрый день, меня зовут Адольф Абрамович. По моим данным, в вашем окружении зреет потребность в адвокате. Я не прав?
Виктор немного ошалел.
– Допустим.
– Тогда вы его нашли. Поверьте, я хороший адвокат.
– Как-то неожиданно… – растерялся Виктор.
– Искренне желаю Антону Петухову выйти с наименьшими потерями из этой неприятной ситуации. Вы друзья. Если желаете ему добра, уговорите воспользоваться моими услугами. Я говорю совершенно серьезно.
Адольф Абрамович умел быть красноречивым, общаясь с клиентами. В данном случае он был не только красноречив, но и искренен. Он не имел ничего против Петухова. Он знал Санька и имел все основания опасаться, что тот слишком круто обойдется с фигурантами этого дела. Не по злобе, просто по привычке. Кроме того, сработал рефлекс: если есть тот, кто готов заплатить за свободу, то грех этим не воспользоваться. Ничего личного, бизнес.
Так в один день Виктор потерял иллюзию любви, зато нашел адвоката для друга.
К вечеру, набравшись в баре, из окон которого был виден морской закат, Виктор решил, что день по большому счету дал ему больше, чем отнял.
Вместо борьбы за любовь Влады он вступает в борьбу за свободу друга. Это лучше хотя бы тем, что любовь нельзя заслужить. Любовь похожа на бездонный колодец, в который можно бесконечно скидывать жертвы, так и не получив ничего взамен. А дружба подобна полю, которое обязательно отзовется всходами на брошенное зерно.
Прощай, Влада
Вернувшись домой в состоянии изрядного опьянения, Виктор попытался тихо проскользнуть в гостиную на спасительный диван. Но, как известно, пьяному человеку вещи сами кидаются под ноги. Так вышло и на этот раз. Виктору по дороге попался стул, который грохнулся, задев напольную вазу. Ваза от огорчения разлетелась на куски.
Шум разбудил Владу. Она вошла в комнату и, включив свет, застала Виктора сидящим на корточках. Он пытался из черепков собрать вазу. Почему-то не получалось.
– Ты в своем уме? Знаешь, который час? Ты пьян? Где ты набрался? – Вопросы шли плотным строем, не оставляя зазора для ответов.
– Тссс! – Виктор прижал палец к губам. – Ночь… Какая ночь! А закат? Ты бы его видела!
Он был похож на пьяного ребенка. Есть женщины, которых умиляет это редкое сочетание. Влада была не из их числа.
– Теперь мы будем каждый закат обмывать? – строго спросила она.
– Не будем, – Виктор погрустнел. – Не с кем. Антона арестовали.
– В смысле? Петухова? – Влада почти вскрикнула.
– Да, такая у него фамилия. Она ему, в сущности, не подходила. Петух – красивая птица, которая не умеет летать. А Антон умел! – Виктор готов был расплакаться.
С Влады слетели остатки сна. Она вся подобралась, как кошка перед прыжком.
– Так, стоп! Еще раз. Антона Петухова, генерального директора элеватора, арестовали?
– Да. Вот суки! – Пьяные слезы все-таки полились из глаз.
– За что?
– Этого не знает никто. Это тайна! Тссс! – И он опять прижал палец к губам.
– Хватит юродивого изображать, – вспылила Влада. – За что арестовали Петухова?
– Формально за мошенничество.
– А реально?
– Реально это чистой воды заказуха. Он
