Анна Ахматова - От царскосельских лип: Поэзия и проза
Одна из княжон Ахматовых – Прасковья Егоровна – в XVIII веке вышла замуж за богатого и знатного симбирского помещика Мотовилова. Егор Мотовилов был моим прадедом. Его дочь Анна Егоровна – моя бабушка. Она умерла, когда моей маме было 9 лет, и в честь ее меня назвали Анной. Из ее фероньерки сделали несколько перстней с бриллиантами и одно с изумрудом, а ее наперсток я не могла надеть, хотя у меня были тонкие пальцы.
Анна Ахматова.
Из «Записных книжек»
Опять подошли «незабвенные даты»…
Опять подошли «незабвенные даты»,И нет среди них ни одной не проклятой.
Но самой проклятой восходит заря…Я знаю: колотится сердце не зря —
От звонкой минуты пред бурей морскоюОно наливается мутной тоскою.
И даже сегодняшний ветреный деньПреступно хранит прошлогоднюю тень.
Как тихий, но явственный стук из подполья.И сердце на стук отзывается болью.
Я все заплатила до капли, до дна.Я буду свободна, я буду одна.
На прошлом я черный поставила крест,Чего же ты хочешь, товарищ зюйд-вест,
Что ломятся в комнату липы и клены,Гудит и бесчинствует табор зеленый
И к брюху мостов подкатила вода? —И всё как тогда, и всё как тогда.
1944
Все ясно – кончается злая неволя…
Все ясно – кончается злая неволя,Сейчас я пройду через Марсово поле.
А в Мраморном крайнее пусто окно.Там пью я с тобой ледяное вино.
И там попрощаюсь с тобою навек,Мудрец и безумец – дурной человек.
21 мая 1959
Ленинград
Не мешай мне жить – и так не сладко…
Не мешай мне жить – и так не сладко,Что ты вздумал, что тебя томит?Иль неразрешимая загадкаЛедяной звездой в ночи горит,
Или галереями бессонницТы ко мне когда-то приходил,Иль с давно погибших белых звонницМой приезд торжественно следил?
В прежних жизнях мы с тобою счетыПлохо подвели, о бедный друг!Оттого не спорится работа,Сухо в горле, кровь бормочет что-тоИ плывет в глазах кровавый круг.
Иль увидел взор очей покорныхВ тот для памяти запретный час,Иль в каких-то подземельях черныхМертвой оставлял меня не раз.
И при виде жертвы позабытойМесто не найти тебе теперь…Что там – окровавленные плитыИли замурованная дверь?
В самом деле – сотни километровКак ты и сказал мне, – сущий вздор,И знакомый с детства голос ветраПродолжает наш старинный спор.
Июнь 1959
Комарово
Отрывок
…И мне показалось, что это огниСо мною летят до рассвета,И я не дозналась – какого ониГлаза эти странные, цвета.И все трепетало и пело вокруг.И я не узнала – ты враг или друг,Зима это или лето.
21 июня 1959. Троица
Москва
Что нам разлука? – Лихая забава…
Что нам разлука? – Лихая забава.Беды скучают без нас.Спьяну ли ввалится в горницу слава,Бьет ли тринадцатый час.Или забыты, забиты, за…кто тамТак научился стучать?Вот и идти мне обратно к воротамНовое горе встречать.
7 июля 1959
Красная Конница [53]
10 декабря 1959
Летний сад
Я к розам хочу, в тот единственный сад,Где лучшая в мире стоит из оград,Где статуи помнят меня молодой,А я их под невскою помню водой.В душистой тиши между царственных липМне мачт корабельных мерещится скрип.И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,Любуясь красой своего двойника.И замертво спят сотни тысяч шаговВрагов и друзей, друзей и врагов.А шествию теней не видно концаОт вазы гранитной до двери дворца.Там шепчутся белые ночи моиО чьей-то высокой и тайной любви.И все перламутром и яшмой горит,Но света источник таинственно скрыт.
9 июля 1959
Ленинград
Поэт
Подумаешь, тоже работа —Беспечное это житье:Подслушать у музыки что-тоИ выдать шутя за свое.
И чье-то веселое скерцоВ какие-то строки вложив,Поклясться, что бедное сердцеТак стонет средь блещущих нив.
А после подслушать у леса,У сосен, молчальниц на вид,Пока дымовая завесаТумана повсюду стоит.
Налево беру и направо,И даже, без чувства вины,Немного у жизни лукавой,И все – у ночной тишины.
11 июля 1959
Комарово
Читатель
Не должен быть очень несчастнымИ, главное, скрытным. О нет! —Чтоб быть современнику ясным,Весь настежь распахнут поэт.
И рампа торчит под ногами,Все мертвенно, пусто, светло,Лайм-лайта [54] холодное пламяЕго заклеймило чело.
А каждый читатель как тайна,Как в землю закопанный клад,Пусть самый последний, случайный,Всю жизнь промолчавший подряд.
Там все, что природа запрячет,Когда ей угодно, от нас.Там кто-то беспомощно плачетВ какой-то назначенный час.
И сколько там сумрака ночи,И тени, и сколько прохлад,Там те незнакомые очиДо света со мной говорят,
За что-то меня упрекаютИ в чем-то согласны со мной…Так исповедь льется немая,Беседы блаженнейший зной.
Наш век на земле быстротеченИ тесен назначенный круг,А он неизменен и вечен —Поэта неведомый друг.
23 июля 1959
Комарово
Скорость
Бедствие это не знает предела…Ты, не имея ни духа, ни тела,Коршуном злобным на мир налетела,Все исказила и всем овладелаИ ничего не взяла.
8 августа 1959, утро
Комарово
Наследница
От Сарскосельских лип…
ПушкинКазалось мне, что песня спетаСредь этих опустелых зал.О, кто бы мне тогда сказал,Что я наследую все это:Фелицу, лебедя, мостыИ все китайские затеи,Дворца сквозные галереиИ липы дивной красоты.И даже собственную тень,Всю искаженную от страха,И покаянную рубаху,И замогильную сирень.
30 ноября 1959
Ленинград, Красная Конница
Вам жить, а мне не очень…
Вам жить, а мне не очень,Тот близок поворот.О, как он строг и точен,Незримого расчет.
Зверей стреляют разно,Есть каждому чередВесьма разнообразный,Но волка – круглый год.
Волк любит жить на воле,Но с волком скор расчет:На льду, в лесу и в полеБьют волка круглый год.
Не плачь, о друг единый,Коль летом и зимойОпять с тропы волчинойУслышишь голос мой.
20 ноября – 2 декабря 1959
Последнее стихотворение
Одно, словно кем-то встревоженный гром,С дыханием жизни врывается в дом,Смеется, у горла трепещет,И кружится, и рукоплещет.
Другое, в полночной родясь тишине,Не знаю откуда крадется ко мне,Из зеркала смотрит пустогоИ что-то бормочет сурово.
А есть и такие: средь белого дня,Как будто почти что не видя меня,Струятся по белой бумаге,Как чистый источник в овраге.
А вот еще: тайное бродит вокруг —Не звук и не цвет, не цвет и не звук, —Гранится, меняется, вьется,А в руки живым не дается.
Но это!.. по капельке выпило кровь,Как в юности злая девчонка – любовь,И, мне не сказавши ни слова,Безмолвием сделалось снова.
И я не знавала жесточе беды.Ушло, и его протянулись следыК какому-то крайнему краю,А я без него… умираю.
1 декабря 1959
Ленинград, Красная Конница
Это и не старо, и не ново…
Это и не старо, и не ново,Ничего нет сказочного тут.Как Отрепьева и Пугачева,Так меня тринадцать лет клянут.Неуклонно, тупо и жестокоИ неодолимо, как гранит,От Либавы до ВладивостокаГрозная анафема гремит.
1959
Мартовская элегия
Прошлогодних сокровищ моихМне надолго, к несчастию, хватит.Знаешь сам, половины из нихЗлая память никак не истратит:Набок сбившийся куполок,Грай вороний, и вопль паровоза,И как будто отбывшая срокКовылявшая в поле береза,И огромных библейских дубовПолуночная тайная сходка,И из чьих-то приплывшая сновИ почти затонувшая лодка…Побелив эти пашни чуть-чуть,Там предзимье уже побродило,Дали все в непроглядную мутьНенароком оно превратило.И казалось, что после концаНикогда ничего не бывает…Кто же бродит опять у крыльцаИ по имени нас окликает?Кто приник к ледяному стеклуИ рукою, как веткою, машет?…А в ответ в паутинном углуЗайчик солнечный в зеркале пляшет.
Февраль 1960
