Полусвет. Страшный смешной роман - Елена Викторовна Котова
– Ты все с подругой-коммунисткой? – с ходу спросил Герхард, обращаясь к Хельмуту и даже не кивнув Марусе. – У них в России до сих пор одна газета «Правда»?
– Я давно израильтянка, – улыбнулась Маруся.
– В Израиле тоже социализм, – заявил Герхард, – как ты там очутилась, у тебя родители в холокост погибли?
– Мои родители в холокост в колыбелях лежали, – начала было Маруся, но Герхард уже не слушал, стал пенять Хельмуту, что тот тоже левак.
– Guten Abend, – Эльза подскочила к вошедшему мужчине.
– Guten Abend, – вошедший обвел глазами собравшихся, кивком подозвал Загревского. – Скажи им, пусть по-английски говорят.
Маруся не слышала этого обмена репликами, курила у перил, читая полученное от Зои:
«Пристроила твоих носорогов!
Пришлось наизнанку вывернуться
_эмодзи_рожица_с_высунутым_языком».
«Спасибо! Все заняты проблемами
Хельмута. Загревский только что
продал дом его бывшей жены».
«Что? Тот дом на острове? Это же
Борин объект, как Загревский влез?
_красная_возмущенная_рожица».
«Не знаю, как влез, я тут близко не стояла».
«Мы на ужине, с утра звякну. Спасибо
за носорогов
_эмодзи_сложенные_ладошки_и_сердечко».
За столом Герхард хвалил Путина, покупатель, чье имя Маруся так и не разобрала, поддакивал. С английским у обоих был напряг, Хельмут с Марусей переглядывались, еле сдерживая смех.
– Путин – пример лидера. Меркель рядом с ним никто, – вещал Герхард.
– Путин – настоящий мужчина. Еще Трамп тоже окей.
– Америка стала коммунистической. Меркель тоже социалистка.
– Йес, везде социализм. Цветные – риал трабл. У вас мусульмане, в Америке негры и латиносы, у нас китайцы по Сибири расселились.
– Сначала мульти-культи, потом истерика из-за глобального потепления, теперь придумали ковид, – решила внести свою лепту Эльза.
«Видишь, как дико это выглядит? То, что говоришь ты и твои приятели, выглядит примерно так же», – шипел Хельмут на ухо Марусе. А та изнывала и ждала, когда же можно будет, наконец, покурить. Перед десертом все поднялись размять ноги. Герхард и покупатель все продолжали свой диалог, а Маруся подошла к Загревскому.
– Игорь, как насчет моей сотки?
– Ты же отказывалась.
– Передумала! У женщин так бывает. Знала, что моя наводка с антиквариатом сработает, но не думала, что настолько. На мой взгляд, сотка это очень скромно.
– Дай время подумать, вернусь к тебе…
Не дождется селедочный, чтоб Маруся его упрашивала, сам придет, никуда не денется. Она направилась постоять для приличия к Эльзе. Та вела разговор с покупателем, Хельмут помогал им с английским.
– Вот и я, второй переводчик. Простите, нас не представили, – это Маруся произнесла уже по-русски. – Маруся Жукова. Помогу вам с переводом, раз у вашей продавщицы английский никакой, – Жукова так и сказала «продавщицы», на что покупатель рассмеялся, оценив.
– Очень приятно, Антон Клячин, – ответил он, глядя куда-то вбок.
Маруся еле сдержалась, чтоб не охнуть… Стала поздравлять Эльзу, что та отдает дом и коллекцию в хорошие руки. Хельмут с тревогой наблюдал. Боится, что Маруся вот так возьмет и брякнет: «Эльза, а что ты решила с домом для нас? Надо поторапливаться, если ты по-прежнему намерена в нашем доме поселиться». Хотя это мало что добавило бы к абсурду происходящего, который строил гримасы из каждого угла. Маруся-то думала, что мир тесен с точностью до Загревского, который продает дворец бывшей жене Хельмута. Это мелочь по сравнению с тем, что бывшая жена Хельмута продала дом… бывшему мужу Корнелии.
«Куки, срочно звони!!!»
«Не могу, рулю, пиши_три_гоблина».
«Если напишу,
ты руль не удержишь».
«До дома доеду, наберу
_обезьянки_поднявшие_хвостики».
Маруся не может ждать, когда Корнелия доедет до дома. Потом она будет детей укладывать, сама с ними заснет, все проходили не раз. А Марусю просто распирает…
– Миша! Продали дом крысы! – набрала она Наумова.
– За сколько?
– Спроси лучше кому! Бывшему мужу Корнели-и-и!
– Ща перезвоню, – Миша нажал отбой.
«Зойка! Упадешь, когда узнаешь,
кому Загревский продал дворец!» —
ушел Марусин следующий текст.
– Я на улицу вышел, чтоб поговорить, рассказывай! – раздался звонок Миши.
– Приходим сделку обмывать, а покупатель… Рега, ты сидишь? Клячин, бывший муж Корнелии!
– Как это, как это?! Корнелия знает?
– Нет еще, она рулит, – ответила Маруся.
– В каком смысле?
– Домой едет, за рулем.
– Клячин купил дворец, которым ты всем мозги выносила? И за сколько?
– За тридцать пять лямов, но ты не о том говоришь!
– А о чем я должен говорить?
– У бывшей жены Хельмута купил дом не кто-то, а бывший муж Корнелии! Погоди, встречный звонок, наверное, это Куки…
Это оказалась Зоя. Кто навел Загревского на поместье и откуда этот хмырь знает Клячина? Зое никто не говорил, что Клячин ищет дом в Берлине, она бы сама его с Борей свела. Носорожьи миски подождут, Маруся только о себе помнит…
– Подыхаю! – визжала в айфон Корнелия. – У Клячина теперь еще и дворец в Берлине. Кроме дома в Марбелье, квартиры в Лондоне и яхты за пять лимонов. Вот уж попал, так попал! Всегда все втихушку, чтоб наверху чего не подумали, а тут сел голой жопой в муравейник. Мише уже рассказала? Завтра вся Москва будет гудеть… Тридцать пять лимонов, Гейнсборо в оригинале, гобелены – много у Клячина врагов прибавится! Завтра расскажу Мирумян. А наша медийная прима с Клячиным спит, ой, как ей это будет интересно… Она точно всю телегу на уши поставит. «Полный П…»
– Что за полный пэ?
– Не что, а кто, пошарь канал в телеге… Запускаю сарафанное радио на полную громкость.
– Не суетись и не светись, агент Моссада сейчас сам всё запустит на полную громкость…
Наутро Зоя объясняла Хельмуту, что носорожьи чаши она пристроила в замшелый аукционный дом в Солсбери – они втроем говорили в Zoom. «Собор не забудь осмотреть», – веселилась Маруся. Даже Хельмут понял шутку про двух ГРУшников с «Новичком»… Темная история, не стоит Зое соваться в Солсбери, гнилое место. Обойдется без собора.
Носороги стоят в каталоге за семьдесят тысяч, на аукционе выйдет минимум восемьдесят, а то и больше. Аукционщику десять процентов, а Зоя согласна на пять, она уже бросила договор Марусе на почту.
– Восемьдесят минус пятнадцать процентов, получится шестьдесят восемь, – прикидывал Хельмут.
– Отдай die Dame шестьдесят, круглая цифра, возьми себе восемь, тоже хорошие деньги.
– По-хорошему, она должна со мной пополам поделить, она сама вообще не продала бы.
– Ну-ну, желаю удачи, – не передать Хельмуту смысла русского выражения «перышко в жопу и попутный ветерок».
Решив вопрос с рогами и процентами, Зоя принялась искать Наташу. Жучка врет, что не знает, как это Загревский продал дворец. Как же Зоя сама не подсуетилась, могла бы свести Клячина и с Марковым, и с Хельмутом. Они с Клячиным так душевно расстались, тот ей и цветы, и записку прислал.
– Наташа, ты где? Почему не звонишь?
– Сижу в Испании, внушаю себе, что у меня все хорошо. Игоря не слышала уже две недели.
– Куки говорит, вы поссорились, вот и звоню, ты как? – тут же нашлась Зоя.
– Хреново, Зой… Что тут сказать, сама все проходила.
– Как вышло, что твой Загревский продал дом, с которым носился Жучкин немец? Только не говори, что ничего не знаешь!
– Первый раз слышу, Игорь что-то говорил, но очень давно.
У Наташи поплыло перед глазами: она же для Игоря выуживала инфу, Игорь говорил, там комиссия пол-лимона, а теперь продал и молчит. Зная, какой у нее голяк с деньгами.
– Они с Жучкой все провернули, – продолжала Зоя. – Жучка меня измором взяла, чтоб я ее мужику продала миски из носорога в обход всех правил. А тут заявляет как ни в чем не бывало, что она дворец продала! И еще отпускает дебильные шутки про собор в Солсбери. Ей некогда было
