Полусвет. Страшный смешной роман - Елена Викторовна Котова
«Глеб в депресии
_эмодзи_обезьянки_закрывшие_
глаза_лапками», – это Корнелия
про носорогов так ответила
Впрочем, обезьянки в тему, единственный способ выжить в эпоху сюра это ничего не видеть и не слышать. У Глеба депрессия из-за утраты барракуды, надо полагать?
«Глеб расплевался с банкиршей, весел
как никогда», – пришло от Наумова.
«Куки пишет наоборот:
у него депрессия».
«Какая депрессия!
На Дорогомиловском икру закупает».
Куки пишет одно, Миша – другое, очумели они, что ли? Срочно выяснить по первоисточнику. «Все нормально у меня, – доложил Глеб, – это Наташе хочется верить, что я в дауне. С домом только ерунда и с видом на жительство, но пандемия же должна когда-то кончиться. Да, правда у меня все нормально, что ты!»
«Таблы не помогают, еду к тебе»,
– получила Куки текст Поленовой.
«Шустов отрубил Поленовой бабки»,
– тут же объяснил айфон,
назвавшись Наумовым.
– Глеб тебе бюджет порезал? – открыв дверь Наташе, с порога спросила Корнелия.
– Аська рассказала? – разматывая шаль, спросила Наташа.
– Что ты так закуталась, тепло же?
– Знобит, нервяк, – Наташа бросила сумку на диван. – Выпить дай что-нибудь покрепче. Виски есть? Нет, от виски развезет, я ж на таблах. Все же давай виски, вино не поможет… А мальчики где?
– Сегодня день Клячина, – Корнелия достала бутылку скотча.
– Глеб уполовинил деньги, говорит, на работе жопа, – сделав глоток, сказала Наташа. – Это не у него жопа, а у меня! Как я могу жить с тем бюджетом, который он озвучил? А Игорь…
Игорь заявил, что не по его возможностям содержать все Наташино хозяйство, поставленное на столь широкую ногу. От чего, по его мнению, она должна отказаться? От чего конкретно? Он на это – «не могу за тебя решать». И вообще, почему она второй час говорит о деньгах?
– Я о деньгах говорю потому, что их стало вдвое меньше! – стонала Наташа. – А Игорь, видите, все вообще представлял себе по-другому! Чем дольше он со мной живет, тем яснее видит, что ему сложно с моим укладом жизни.
– Хочу такую же, но без детей?
– Хочу такую же, но без скандалов! Он на это больше всего напирает. Сначала делили пентхаус, ладно, обычная война, как у всех. А потом пошло одно за одним! Приехал на день рождения – скандал. На свадьбе Зойки опять скандал. Говорит, что мы все живем от скандала до скандала, и он с нашим окружением ничего общего иметь не хочет. Говорит, ему нужны нормальные – так и сказал, «нормальные» – отношения. И улетел в Лондон!
– Люблю, люблю, трамвай куплю. Только без трамвая. Любил, пока вы встречались на недельку, а сейчас узнал, откуда берутся дети. Которых надо хоть иногда кормить. Все остальное, эти стенания про скандалы, это муйня из-под коня.
– Держал меня в ожидании своего британского паспорта, сейчас говорит, что ему надо цепляться за свой банк, другой работы в корону не найти, а у них в банке косо смотрят на иностранных жен. Типа, Глеб под раздачу попал в том числе и из-за меня.
– Чушь, у всех по два паспорта, даже у Мирумян в Белом доме.
– Ася тоже считает, что ему просто не нужны обязательства…
Тут в Наташином сознании переключился какой-то тумблер: она сама виновата. У нее действительно жизнь от скандала до скандала, а Игорь не выносит таких вещей. Он терпел, а она все продолжала его грузить: из-за короны ее бизнес в заднице, Глеб деньги обрезал, и она опять все вешает на бедного Игоря. Тумблеры продолжали щелкать, как шарики для пинг-понга, дробно и суетно. В глазах Игоря она превратилась из светской львицы, парящей над орбитами света, в совковую бабу, озабоченную счетами за газ, да еще в коммуналке вечно свары. Он же не Глеб, с ним нельзя нахрапом.
– Возьми паузу! – Куки понимала, что Наташка сейчас неспособна видеть правду. – Ты в Испанию с детьми летишь, вот и не пиши, и не звони. Сам позвонит, ты только на приеме, у тебя все замечательно. Пробросишь «Да, скучаю», – и дальше рассказывай, как тебе хорошо. Пляж, море, солнце, ты только о нем думаешь…
– Да-да, ты права, надо все как-то загладить. Говорить, что у меня все замечательно. Погоди, мысль пришла…
«Зой, хочу тачку продать. Как посмотришь
на то, чтоб я на твоей ездила, когда ты
не в Москве? Страховка итп на мне_смайл».
– А когда Зоя сюда приедет, на чем будешь ездить? Продашь тачку, на полгода денег хватит, а дальше что? Пентхаус продавать?
Резать расходы – полная дурь, у Куки это никогда не получалось. Сколько раз пробовала, никакой экономии. Сейчас время тяжкое, но оно же пройдет. И Глеб образумится, и работы прибавится, и Загревский… Какая именно метаморфоза должна произойти с Загревским – на это Кукиного воображения не хватило, она просто добавила: «Спокойствие, все устаканится».
– Зато у Зойки все зашибись. Боря уже сделал ей сайт, который сам говорит, поет и пляшет в интерактиве. Уже продает через него антиквариат и страшно горда собой. У нее, конечно, хватка, так грамотно Маркова окрутить. А я – дура…
«Когда я что-то делаю, я делаю это правильно», – ворвался в дом Хельмут с горящими глазами. Что он сделал такого, как всегда, правильного? Эльза и ее муж ударили по рукам с покупателем!
– Матрасник? Или у кого глаза бегают? – не удержалась Маруся, но Хельмут был в таком раже, что не заметил оговорки по Фрейду.
Матрасник пусть матрасами торгует… Помощник покупателя трижды приезжал, рассматривал каждую картину, каждый гобелен. Мужу Эльзы показывал папку мейлов от покупателя – тот так тонко рассуждал о каждой картине, видно, что влюбился в коллекцию. «Загревский сам себе мейлы с разных аккаунтов писал, что ли?» – заставляла себя молчать Маруся.
– В России вряд ли есть еще один Гейнсборо в оригинале, он оценил! И так хорошо разбирается в немецкой живописи, оказывается, и среди новых русских есть ценители искусства, – настаивал Хельмут.
– Среди них как раз самые ценители! – дальше молчать Маруся была не в силах. – Один скупил все картины группы «Бубновый валет»…
– Не знаю, такой группы…
Марусе хотелось сказать «Ты много чего не знаешь», но она снова промолчала:
– Другой скупает яйца Фаберже, третий – российских импрессионистов…
– Тогда все правильно, что он загорелся, уникальная ведь коллекция.
Конечно, правильно, конечно, у крысы и ее мужа самая уникальная коллекция, Авен с Вексельбергом будут локти кусать от зависти.
«Есть телефон Загревского?» —
текстанула она Куки.
«Нет, но найду», – пришел ответ.
«Не давай Корнелии номер Загревского,
пусть сама мне звонит», —
пришло тут же от Самойлова.
Тут айфон спросил ее от имени Наумова, зачем Корнелии нужен Загревский. «Понятия не имею», – ответила она, уже икая от смеха.
– Эльза приглашает всех на ужин по случаю сделки, – Хельмут вышел в сад, где сидела Маруся. – В мишленовский ресторан в Вилле Келлермана. Там шеф Тим Рауэ. Знаешь Тима Рауэ?
– Хельмут, я знаю Тима Рауэ. Мы с тобой ужинали в Вилле Келлермана. Тебе пора пить что-то для памяти.
Если кто-то узнает, что она раздает халявные решения вопросов ценой в тридцать пять лимонов, это хуже любого факапа:
«Игорь, поздравляю со сделкой!
Теперь могу и о своем интересе
вспомнить – с тебя всего сотка».
В ресторане Villa Kellerman Эльза сняла всю террасу. Когда Хельмут и Маруся вошли, по ней бродил только бедненький Йенц в обществе Загревского. «Младшие чины приходят вовремя», – бросил Хельмут. Тут появился нотариус, а вслед за ним и Эльза с мужем Герхардом, –
