Однажды в платяном шкафу - Патти Каллахан
Мы причаливаем в Дублине. Вернувшись в машину, Подрик начинает рассказывать Джорджу всяческие байки. То одну, то другую, иногда просто споет какую-нибудь песенку или вспомнит стихотворение. Он везет нас по извилистым длинным дорогам Ирландии, и машина периодически трется боками о живые изгороди. Мимо проносятся деревни с небольшими церквушками и пабами на углу.
И я, и Джордж уже уснули, когда Подрик остановил машину. Мы просыпаемся от толчка, моя шея как-то неестественно выгнута вправо. Я прихожу в ужас: все это время Подрик мог увидеть меня спящей с открытым, как у черепахи, ртом. Незадолго до наступления ранних зимних сумерек мы добираемся до развалин замка Данлюс, стоящих на базальтовом выступе морского побережья.
Джордж открывает дверь и выпрыгивает из машины еще до того, как я успеваю что-то сказать. Мы тоже выбираемся наружу, чтобы присоединиться к моему брату. Он стоит неподвижно, лицо обращено к замку. Укутанный в пальто, он одет в несколько свитеров, замотан шарфом по самые уши, а шапка надвинута на самые брови. Все, что можно увидеть, – его широко распахнутые глаза. Мой брат любовался замком в угасающем вечернем свете.
– Успели. – говорю я, – Джордж, мы это сделали.
Подрик кивает.
– Да. И у нас не слишком-то много времени.
Так мы втроем стояли и смотрели на подсвеченный лучами закатного солнца замок Данлюс.
* * *
Все было ровно так, как Джордж себе и представлял, и это все, чего он хотел на Рождество. Увидеть и узнать место, существующее в реальном мире, которое могло бы трансформироваться во что-то совершенно чудесное и доселе неизвестное в другой вселенной.
В нескольких метрах от обрыва море бьется изо всех сил о скалы и отступает только для того, чтобы наброситься на них снова. На эти сломанные стены и полуразрушенные башни когда-то смотрел мальчик по имени Джек, который превратил их в место, полное магии, где добро и любовь побеждают зиму, лев восстает из мертвых и четверо детей неожиданно для всех восходят на престол.
И если Джордж бы сощурился на заходящее солнце, то увидел бы замок целым и невредимым.
Подрик приседает рядом с ним.
– Запрыгивай ко мне на плечи, и рассмотрим все поближе, – говорит он, и из-за ирландского акцента его речь звучит как песня.
Джордж соглашается на предложение, в одно мгновение отрывается от земли и оказывается гораздо выше, как будто стал двухметровым гигантом, который спокойно обозревает все с высоты своего роста. По мере того, как замок приближается, Джордж все больше задумывается об ирландском народе фей, о котором Подрик рассказывал в поездке. Он сказал, что феи есть в этом мире, в волшебном месте, где один год равен семи человеческим.
Джордж думает о Люси, пропадавшей в Нарнии часами, хотя ее сестра и братья думали, что ее не было всего несколько минут. Джордж думает о своей жизни и о том, насколько короткой и насколько длинной она будет. Он думает о девятилетнем Джеке Льюисе, глядящем на этот замок, прячущим каждую деталь в своей памяти, чтобы потом превратить в Кэр-Паравель.
Джордж знает, что этот поход станет приключением всей его жизни. Он прижимается ближе к теплому шерстяному шарфу Подрика, пока тот повествует вкрадчивым голосом.
– Шотландский клан Маккуилланов построил замок на краю обрыва…
Джордж перебивает его.
– Когда Мэгс начинает рассказывать мне историю, она говорит: «Однажды в платяном шкафу, не так давно, неподалеку отсюда», – и только потом рассказывает все остальное. Но начало всегда такое.
Подрик смеется и его плечи подрагивают.
– Вы посмотрите-ка на это. Твоя сестра – профессиональная рассказчица.
Он оглядывается на нее и шутливо болтает ногами Джорджа.
– Ну, тогда начнем. Однажды в платяном шкафу, не так давно и неподалеку отсюда шотландский клан Маккуилланов построил замок на краю обрыва в надежде на то, что это остановит любых возможных завоевателей, но их надежды не оправдались.
Он указывает рукой на обрыв.
– У клана Макдонаф были шпионы, которые помогли своим людям взобраться на скалу с веревками и завоевать замок Маккуилланов.
Джордж внимательно слушает. Ему не нужно так глубоко погружаться в свое воображение, как когда Мэгс выкладывает ему сухие факты, потому что Подрик действительно хороший рассказчик.
– А это, – Подрик показывает пальцем на дальний конец замка, – место, где кухня рухнула и упала прямо в море.
– Ты это выдумал, – возмущается Джордж.
– Я, конечно, много чего выдумываю, но это правдивее некуда.
Джордж смеется.
– На кухне были люди, когда это случилось?
– О да, поговаривают, что мальчик побежал за чем-то для кухарки, а когда он вернулся, то все, включая саму кухню, исчезло, как будто растворилось в воздухе.
– Расскажи еще что-нибудь.
Реальные истории начинают увлекать Джорджа так же, как и выдуманные: они могут быть такими же фантастическими.
– Под замком, – произносит Подрик, в то время как они пригибаются, чтобы преодолеть сопротивление ветру, пытаясь подобраться ближе к развалинам, – находится пещера. Ее называют Русалочьей Пещерой.
Подрик продолжает болтать, и его слова витают в воздухе вокруг них двоих, пока он плетет свои истории о русалках и пиратах. Он идет по длинному каменному мосту, аркой переброшенному через каменистую борозду.
На плечах у Подрика Джордж чувствует себя в безопасности, озирая все вокруг с высоты птичьего полета. Каменный мост ведёт внутрь замка, не представляющего из себя ничего более, чем квадраты земли и камня и разрушенные стены комнат, убранство и мебель из которых исчезли несколько веков назад. Когда все исчезло: и люди, и кухня, и мебель, и декорации, – загадка, но о них остались истории. И каждую из этих историй Джордж мечтает услышать.
После того, как они пересекают мост, Подрик спускает Джорджа с плеч на землю. Мэгс идет где-то позади, и они как будто единственные люди в этом месте.
– Это Кэр-Паравель, – говорит Джордж.
– Знаешь, – произносит Подрик так, будто эта мысль только что пришла ему в голову, пока он смотрел на далекие воды темнеющего моря, – на гэльском языке kaer означает… «замок».
Мэгс делает быстрый вдох, и Джордж чувствует скорое приближение ночи. Никто не произносит ни слова. Они стоят на самом краю обрыва, на безопасном расстоянии и огороженные от скал, о которые волны разбиваются, превращаясь в серебристую пену.
* * *
Я смотрю на Джорджа, и в нем теперь больше жизни, чем когда-либо. Это видно по его глазам и выпрямленным плечам. Он наконец-то встретился
