Однажды в платяном шкафу - Патти Каллахан
Я смотрю в окно, одновременно думая об экзаменах (смогла ли я правильно все написать, с таким-то рассеянным умом?), о выборе подарков для родителей (может, подарить им новую чугунную сковородку?), Подрике и нашем поцелуе. Каждый раз я возвращаюсь к нашему поцелую. Мысли об этом постоянно крутятся в голове, и меня охватывает трепет, несмотря на все старания эти чувства подавить.
К дому подъезжает синяя машина.
Дверь седана открывается, все мои фантазии рассеиваются, и я возвращаюсь в реальность. Может быть, мама заказала доставку на дом и это какой-то рождественский подарок? Юноша в шляпе, укутавшийся в черное шерстяное пальто, вылезает из машины, заматывавет потуже красный шарф и несколько секунд взглядом изучает дом, как если бы хотел удостовериться в правильности адреса, перед тем, как подойти к низкой калитке, ведущий в сад у входа.
Подрик.
Неужели я настолько потерялась в своих снах наяву, что и это все выдумала? Или настолько увлеклась, что мои фантазии переходят границу и сплавляются с реальностью так, что стоит мне только подумать о нем, как я уже вижу его неторопливо идущим ко входу по знакомой мне каменной дорожке?
Я выбегаю из кухни так быстро, что перехватывает дыхание. Не знаю, есть ли какое-то имя этому чувству: это особенная смесь волнения и беспокойства.
Откуда бы ему тут взяться? Только не тут, не у нашего дома. И не в такой момент, когда Джордж болен, у меня еще волосы взъерошены после сна, я сама до конца не одета, а родители уехали в город, и…
Он стучит в дверь.
Джордж поднимает глаза от альбома.
– Кто там?
– Я открою, – произношу я.
Проходя мимо зеркала в прихожей, я смотрю на себя: сущий кошмар, как я и предполагала. Пробегаюсь пальцами по волосам и торопливо открываю дверь.
Подрик стоит прямо передо мной, ухмыляясь из-под своей шляпы.
– Ну здравствуй, Мэгс!
– Что привело тебя сюда?
– У меня для тебя сюрприз.
Я оглядываюсь в сторону кухни. Джордж по-прежнему сидит за столом спиной к нам. Он продолжает рисовать так, будто в мире больше вовсе не существует других занятий. Я хватаю пальто с крючка у двери и надеваю свои зеленые резиновые сапоги, чтобы выскочить на крыльцо.
– Сюрприз для меня?
– Для тебя… и Джорджа.
Он вытаскивает из кармана карту, аккуратно сложенную по сгибам. Развернув только одну ее часть, он указывает на какую-то точку.
– Видишь, вот тут?
Наклоняюсь, чтобы разглядеть, куда он поставил палец. Читаю надпись, сделанную маленькими буковками: замок Данлюс. Я отрываю взгляд от карты и перевожу его на Подрика.
– Что происходит?
– Мы везем туда Джорджа. Сегодня.
У меня невольно вырывается смешок, и я тут же закашливаюсь, надеясь, что это была шутка.
– У него уже есть карта. И он всю ее изрисовал.
Теперь пришел его черед веселиться, и он начинает громко смеяться.
– Нет же, глупенькая, я сегодня отвезу туда вас обоих. На машине. А потом переправимся на пароме.
Я трясу головой, наблюдая за тем, что происходит у Подрика за спиной. Каждый раз, когда проезжает машина, мне думается, будто это вернулись мама с папой. В какое недоумение они придут, увидев меня на крыльце с незнакомым им молодым человеком, да еще и в такой снегопад. Но это все чужие машины.
– Ведь это невозможно. Джордж не может отправиться в подобного рода путешествие и…
– Я уже изучил весь маршрут.
Подрик тычет в точку на карте.
– Ну, может, не так уж и весь, потому что это самая увлекательная часть нашей одиссеи – не знать наизусть каждого поворота на карте. Разве ты со мной не согласна? Но я знаю достаточно, чтобы без происшествий доставить нас туда и обратно.
Тут он делает паузу. Не дождавшись ответа, он продолжает.
– Замок находится рядом с Кроуфордсберном – городком, в котором я родился.
– Нет, – протестую я, хотя бы мне и хотелось согласиться. Нужно быть разумной. Какой бы ни была Маргарет Девоншир, более всего она должна быть здравомыслящей. Я отрицательно качаю головой, и мое лицо принимает выражение, полное решимости.
– Этого я и ожидал, – говорит Подрик без единого намека на то, что он может сдать позиции. – Конечно, твоя реакция совершенно логична.
Хочется обидеться, возмутиться и остроумно ответить, но, боюсь, он все же прав. В последние дни я начала сомневаться в фундаментальной ценности одной лишь логики. И в способности логики выстоять против всего, чему суждено случиться в моей жизни, в жизни каждого из нас.
– Выслушай меня, Маргарет Девоншир.
Когда он называет меня полным именем, я, едва сдерживая смех, прикрываю рот ладонью.
– Это восьмичасовая поездка. Всего на один день. Путешествие, но стоящее того путешествие, и к тому же с прекрасными пейзажами по пути.
Он полностью разворачивает карту и перекидывает ее через руку.
– Отсюда мы доедем до Холихэда, там переправимся вместе с машиной на пароме в Дублин. После парома до замка останется ехать всего три часа.
– До замка… – говорю я так, будто сама уже в это готова поверить.
– Да, но если мы хотим придерживаться моего графика, то выезжать нужно прямо сейчас.
Он глядит на часы.
– Темнеет теперь рано, а нам нужно добраться до самого севера Ирландии. О еде можете не беспокоиться. У меня с собой целая корзинка для пикника и термос с горячим какао. На заднем сиденье лежит теплый плед на случай, если Джорджу захочется прилечь…
– Выходит, нам нужно будет где-то переночевать. Ты хочешь, чтобы нам пришлось провести ночь на обочине какой-то ирландской дороги?
Я пытаюсь найти любую причину, по которой это путешествие показалось бы плохой затеей, даже когда нарастающее и пугающее волнение указывает на то, что любое сопротивление бесполезно.
– В Кроуфордсберне живет моя тетя Мэри. Честно говоря, там живет целое множество моих родственников: тети, дяди, двоюродные и троюродные братья и сестры, но тетушку Мэри я люблю больше всех прочих. Она приютит нас без лишних оповещений всей родни о нашем визите, это точно.
– Мои родители не позволят. Даже не подумают о том, чтобы нас отпустить. Ни на секунду.
– Они сейчас дома? Я могу с ними поговорить.
Опять эта ухмылка.
– Я умею уговаривать родителей.
– В этом я и не сомневалась. Думаю, ты со своей харизмой мог бы уговорить кого угодно на что угодно, но родителей нет дома, и, кроме того, их просто так заболтать бы не удалось.
– Я не
