ПГТ - Вадим Сериков
Бежать ему пришлось долго, потому как жил Бляха возле самого кладбища, буквально в пятидесяти метрах. И дом-то именно поэтому достался ему практически за бесценок. "Зато до работы близко", – обычно говорил он. Вилгор Георгиевич был абсолютно не суеверен.
Петрович открыл дверь и стало понятно, что вчерашний день дался и ему нелегко. Бляхе же бег пошел на пользу, и он, превозмогая одышку, все-таки смог членораздельно вымолвить:
– Петрович, все, я допился. Скажи мне только одно – мы вчера покойника закопали?
Петрович пожевал губами, пожал плечом и сказал:
– Знаешь, а я вот сейчас лежал и о том же думал.
– Петрович, у меня гроб в доме!
– Что у тебя в доме?!
– Гроб. На столе.
По виду Петровича было понятно, что он разделяет Бляхину тревогу о его, Бляхином, здоровье.
– Петрович, я прошу тебя, пойдем со мной к Громову. Он мужик здоровый, может, помнит что-нибудь.
Громов встретил коллег, сидя на крыльце в трусах и резиновых сапогах. Курил. Он также не внес в расследование ясности. Сообщил, что помнит, как уговаривал всех остановиться и доделать дело, но все говорили, что успеется, а после этого в памяти все расплывается и ничего нельзя утверждать достоверно.
Оставался один шанс. Витя Ромашка. Он молодой и пил вчера вроде поменьше остальных. На него была последняя надежда.
Витя жил далеко. Шли долго, в молчании. Думу думали. Пока дошли, уже совсем рассвело.
Стали стучать в дверь. Вышла теща Виктора, глядела неласково. Но Бляхина она уважала и на его просьбы позвать Виктора откликнулась.
Ромашка вышел заспанный. Видимо, в отличие от остальных, спалось ему хорошо, и думы не мучали.
– Виктор, – сказал Петрович серьезно, так, чтобы тот сразу осознал ответственность, – ты человек молодой, сильный. Скажи – мы покойника вчера зарыли?
– Нет, конечно, – ответил Ромашкин несколько удивленно. – Вы что не помните ничего? Вы вчера решили, что в таком состоянии работать опасно. Но потом стали говорить про совесть и что нельзя вот так просто уйти и бросить гроб с покойником на произвол судьбы. Тогда ты, Бляха, сказал, что, мол, можно до утра оставить у тебя, там же рядом совсем. А утром дело закончить.
Обрадовались все, конечно. Больше всех обрадовался Бляха тому обстоятельству, что не надо лечиться пока. Велев Виктору одеваться и догонять, ринулись почти бегом, или, вернее, уж как могли, на кладбище. По дороге ранние односельчане смотрели на них странно: видок у бригады был еще тот. Но им было все равно.
По дороге от Бляхиного дома, к счастью, никого не встретили. Кряхтя и пыхтя, донесли нелегкую во всех смыслах ношу до кладбища. Было тяжело и непонятно, как справились вчера. Дорыли, зарыли, привели все в порядок. Хотя и сыро было, и грязно. Торопились сильно: день разгорался, и скоро должны были явиться родственники с "завтраком". Тоже традиция. Утешило одно: под деревом нашли початый пузырь и закуску.
***
– Понял, да? – закончил рассказ Вилгор Георгиевич. – Если рабочая совесть есть, можно жить без страха. Она вывезет.
В этот момент в кабинет зашла Гелла. В смысле, Люда.
– Долаживай, – велел ей Бляхин. Я с трудом догадался, что это означало "докладывай". Откуда у поселкового тракториста взялись повадки армейского прапорщика, было не очень понятно. Ах, ну да, от древних же греков.
– По старшому документов нет, – начала "долаживать" Люда, – он до революции помер. Это в церквах надо смотреть.
– Меня младший больше интересует, – вставил я.
– Младший – Сергей Петрович Буженин, – продолжила Люда.
– Петрович? – переспросил я. – Сын все-таки, значит. А какого он хоть сословия, неизвестно? – перебил я ее.
– Тут богачей не хоронили. На том конце точно. А так – кто угодно. Есть копия свидетельства о смерти. С адресом.
Час от часу не легче. Мало мне было одних Бужениных, теперь еще другие появились. А времени совсем нет.
– Спасибо вам, – поблагодарил я.
– Давай, не кашляй, – ответил Бляха, – Димону привет. Пускай хоть заглянет, сволочь.
И он окунулся в завораживающий мир "танков" еще до того, как я покинул кабинет.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Клевое место
Воздух в Димином дворе был, прямо скажем, не свеж. Видимо, кто-то удобрил свои наделы вполне дедовским способом. Несмотря на сомнительность, запах этот будил в душе какие-то исконные инстинкты. Хотелось схватить… что там бывает? Тяпку, например. И тяпать ей, тяпать, чтобы… чтобы что? Чтобы окучить картошку, что ли? Наверное, да. Но я поборол в себе этот нездоровый порыв, заменив его небольшой разминкой с приседаниями. В глубине сердца, конечно, гордясь имеющимися у меня познаниями в отношении сельского хозяйства.
"Итак, подытожим, – ощущая, как нетренированные ноги с каждым приседанием наполняются болью и молочной кислотой. – Что мы имеем? Осталось три дня максимум, есть куча проблем, и ничего конкретного. Имеются два Сергея Бужениных. Один дворянин, другой – перекати-поле. Кто из них предок Чувичкина? Может, и никто. Ладно, не будем о грустном. Допустим, что кто-то из них действительно предок. По дворянину я все что мог, уже сделал. Остается второй. У меня есть его адрес. И что? Надо искать тех, кто его знал, очевидцев, других вариантов просто нет. Вот этим и займемся сегодня. Эх, как мало времени! Как времени мало!".
У мастерской появился Дмитрий и, на ходу поприветствовав меня, начал энергично громыхать железяками в дальнем углу двора. Краем уха я слыша, как он разговаривает по телефону:
– Да нет же Гоша, я не могу! Хочу, аж зубы сводит, но не могу! Не мо-гу. И жалеть потом, конечно, буду.
Я с интересом посмотрел на Диму. Он поймал мой взгляд и весь вспыхнул от радости.
– Гоша, а давай Олег с тобой поедет? Ему воздухом надо подышать, он знаешь, какой бледный?
И подмигнул мне. Потом отодвинул телефон от уха и возбужденно заговорил:
– На рыбалку поедешь? – и тут же замахал головой, отметая любые мои возражения. – Гоша такие места знает – с пустыми руками не вернешься! А природа – ууу! Ну, согласен? Согласен?
– Дима, я не могу! – взмолился я. – У меня времени – в
