Ход королевой - Бернард Вербер
Теперь путь к трону стал свободен. Фредегонда стала регентшей при своем последнем живом сыне Хлотаре и ждала его восхождения на престол.
Но в 595 г. бароны провозгласили королем несовершеннолетнего сына Брунгильды Хильдеберта II, и Брунгильда уселась на трон в качестве королевы-регентши.
Годом позже Фредегонде удалось отравить Хильдеберта II, и война между армиями двух женщин вспыхнула с новой силой. За вражду двух фурий платили жизнями тысячи людей. Фредегонда одержала военную победу, но умерла в 597 г. в возрасте 52 лет от простого гриппа.
Брунгильда снова стала королевой-регентшей, теперь уже при своем 12-летнем внуке Зигеберте II.
В 613 г. сын Фредегонды Хлотарь собрал армию и нанес поражение войску Брунгильды. Захватив соперницу своей матери, он отдал ее солдатам, которые три дня насиловали и пытали ее, а затем велел усадить голой на верблюда (худшее унижение в те времена). В конце концов ее привязали за волосы к хвосту дикой лошади, которую пустили галопом, в результате чего в теле женщины не осталось ни одной целой косточки.
Став королем франков, Хлотарь основал династию. Так прародительницей последующих королей франков оказалась Фредегонда, чудовище и властолюбивая блудница, без колебаний убивавшая, пытавшая и травившая всех, кто вставал на ее пути.
Эдмонд Уэллс.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
Часть 5. Две неустрашимые воительницы
1
Сентябрь 1986 года, долина Панджшер на северо-востоке Афганистана. Николь О’Коннор стоит на деревенской площади с горсткой друзей, в окружении многочисленных окрестных жителей, ожидающих скорого начала представления.
– Увидите, вам понравится! – обещает ей афганский переводчик.
Николь О’Коннор рассматривает бородачей в традиционных афганских одеяниях до колен. Здесь нет ни стульев, ни лавок, мужчины передают друг другу деньги, сидя прямо на земле. Они выкрикивают цифры – заключают пари. Женщины к этому сугубо мужскому занятию не допущены.
Наконец представление начинается. Мужчина в сером выводит на цепи медведя в наморднике, который, встав на задние лапы, достигает двух с половиной метров роста. Мужчина присоединяет цепь к врытому в землю кольцу и снимает со зверя намордник. Медведь издает раскатистый злобный рык, зрители отвечают ему радостными криками. Появляется еще один человек с пятью коричневыми собаками, рвущимися с поводков.
Все происходящее приводит переводчика в нескрываемый восторг, он подбадривает молодую австралийку:
– Не волнуйтесь, цепь крепкая. Собаки специально обучены для такого боя. Этому спорту мы научились у англичан, стремившихся «образовывать» местное население. Так они демонстрировали, что несколько напавших могут, действуя слаженно, одолеть более крупного и более тяжелого врага, как бы силен он ни был.
Я не против самого принципа, но то, что медведь сидит на цепи, уравнивает шансы. То ли дело, если бы медведь был на свободе…
– Вам нравится? – пристает к ней переводчик.
Николь не отвечает.
Он огорчен, но все же продолжает:
– В Пакистане устраивают гораздо больше таких боев, чем здесь. Только там жульничают: выдирают медведям клыки и когти, поэтому там силы неравны. Мы здесь уважаем истинную природу зверей, у нас соперники в равном положении.
Мне предлагают похвалить афганские традиции, выигрывающие перед пакистанскими?
– Если медведь победит, его отпустят?
– Нет, тогда он будет участвовать в новом бою.
Толпа кричит все громче. Некто, видимо, судья, ударяет в гонг, и все разом умолкают. Собак спускают с поводков. Они кидаются на медведя, он ранит двух первых ударом лапы с острыми, как бритвы, когтями, потом впивается в одну клыками и отшвыривает ее в сторону зрителей, как кусок мяса.
Зрители вскакивают и приветствуют начало представления громкими воплями и хлопаньем в ладоши.
Три других пса атакуют косолапого и втроем виснут у него на спине. Медведь ревет от боли, пытается их стряхнуть, валится на спину, чтобы их раздавить. Но собаки не собираются разжимать челюсти.
Медведь катается по земле, собаки вынуждены от него отскочить.
Толпа все сильнее возбуждается. Деньги переходят из рук в руки, разгораются перебранки.
Здесь не ловится телевидение, нужны же им хоть какие-то зрелища, чтобы развлечься.
Тем временем медведь встает на задние лапы, готовый дать бой выжившим собакам. Он скалит клыки и громко рычит, это одновременно вызов и проявление гнева. Псы возобновляют атаку, медведь ловит одного, площадь оглашается хрустом собачьих костей, сопровождаемым жалобным тявканьем. Как в прошлый раз, медведь отшвыривает загрызенного врага в людскую толпу.
Собак осталось только две, они видели судьбу своих соплеменников и теперь проявляют осторожность, даже обнаруживают способность к стратегическому мышлению. Они лают и смотрят друг на друга, как будто сговариваются. Наконец одна атакует медведя спереди, тем временем вторая, пользуясь тем, что враг отвлекся, нападает на него со спины, добирается до горла и впивается в него клыками. Брызжет кровь.
Инстинкт подсказывает искать сонную артерию.
Новый всплеск криков, купюры стремительно меняют владельцев. Но бой еще не кончен. Теперь собаки знают, с кем имеют дело, косолапый тоже, значит, сейчас начнется настоящая схватка.
Бой продолжается с переменным успехом.
На вкус Николь, представление затягивается. Она закрывает глаза и старается отключить слух, думая о том, что привело ее сюда в этот январский день.
После ее побега из тюрьмы Лонг Кеш прошел год.
Она вспоминает отца.
После рискованного бегства на самолете Николь О’Коннор вернулась в Австралию. На ее счастье, заключение в тюрьму было незаконным, ни североирландцы, ни англичане не смогли выдать международный ордер на ее арест. К тому же они опасались, что она даст показания о секретной тюрьме строгого режима в Северной Ирландии. Поэтому ей не пришлось менять документы, и она путешествует со своим прежним паспортом. Другое дело, что ей пришлось поставить крест на преподавании в университете. Впрочем, это ее не слишком удручает. Она сказала себе: не хочу пассивно следить за новостями, хочу сама изменять судьбы мира.
У нее слишком плохие воспоминания о Британии, острове, где ее слишком часто поливал дождь, а ведь все ее детство прошло на солнце.
Поэтому она вверила управление ранчо ROC и всеми предприятиями своего отца Джошуа, ковбою с тесемкой из змеиной кожи на широкополой шляпе, некогда уволенного из-за ее проказы. То было откровенной издевкой над его прошлым. Но Джошуа, справившись с удивлением, доказал, что достоин доверия, безропотно приняв бразды правления империей Руперта. Он разбирался как в скотоводстве, так и в управлении персоналом и в бухгалтерии, проявил качества умелого руководителя. Они условились, что Джошуа
