Свистопляска - Игорь Фомин
– Рот закрыл! – набычился капитан. – В машину его.
Полицейские заломали хозяина и потащили наружу. На улочке собралась чуть ли не вся деревня, с интересом наблюдая за происходящим.
– Поймали, наконец …– промолвила какая-то баба.
– Сколько веревочке не виться – поддакнула ей другая.
– Рецидивиста обезвредили! – вставила свои пять копеек еще одна шибко умная. – Теперь, надолго сядет.
В подтверждении их слов, «бобик» резко взял с места и повёз «рецидивиста» в далёкую Сибирь, на лесоповал.
– Вы уж простите! – начальник отделения дружески пожимал руку Константину Александровичу – Но вы тоже придумали с этим Спиридоном. Для чего? Естественно, капитан заподозрил неладное. Думал, что преступника поймал с фальшивыми документами. Вчера деревенские прибежали, подняли хай. Мол, один приезжий нарушает общественный порядок. Всех мужиков спаивает.
– Да я всё понимаю. Это вы меня простите.
– Бывает. Сейчас опять в деревню поедете? Смотрите, бабы вас заживо съедят. Предупреждаю.
– Мне только вещи забрать. Больше там делать нечего, после такого «спектакля». Да и отпуск уже закончился. Пора в родные края.
…Константин Александрович сидел в аэропорту и ждал своего рейса. Уже послезавтра надо было выходить на работу. Опять начнётся вся эта канитель. Даже представить тошно. Бесконечные совещания. Куча срочных дел. Бумажная волокита. Снова надевать дорогой итальянский костюм и добродушную улыбку. Надо еще жене объяснять, как он умудрился остаться без южного загара, балдея на пляжах Мальорки? Что-то сочинять про свои испанские приключения.
– Там море черное, песок и пляж – тихонько запел Константин Александрович. – Там жизнь привольная чарует нас…
И вдруг бахнул себя по коленке:
– А ведь весело вышло, Спиридон!
ЭМИГРАНТЫ
Толик Акимов едва переступил порог своей квартиры, как жена тут же огорошила:
– Светка нас к себе зовёт, в Швецию! Сказала, продавайте всё – и приезжайте насовсем. Будете с внуками нянчиться. Они с Томасом выделят нам большую комнату в ихнем доме, в Стокгольме.
– Весело, чё…– брякнул Толик, снимая ботинки. После трудовой смены, хотелось поскорее принять душ, наесться досыта. Ну апосля уж садиться решать, как дальше жить.
Жене Катьке не терпелось поделиться счастьем:
– Стокгольм…не город, а сказка! Боже, даже не вериться! Наконец, заживём, как люди. На всём готовом.
– Погоди ты со своим Стокгольмом …Дай хоть раздеться.
– Пельмени уже варятся. Бутылочку тебе купила на радостях. Я тоже рюмочку выпью. Посидим ладком, обсудим. Иди мойся быстрей!
Толик встал под горячий душ и крепко задумался. Вот это поворот…Всю жизнь они прожили в России. Хорошо ли, плохо – другой вопрос. По-разному было. Не шиковали, конечно. Но и не бедствовали. Посередке шагали. Своя «двушка», хорошая мебель, бытовая техника. Еще дача есть – шесть соток. Парник, банька…Да грех жаловаться! Сейчас, когда обоим уже за «полтинник» перевалило, живи да радуйся. Чего им там за «бугром» искать на старость лет? Дочка, оно понятно, дело молодое. Хотелось ей мир повидать. Познакомилась со шведом, когда они в Стокгольм с подругой ездили. Сейчас седьмой год замужем, сын подрастает. Ничего, смышлёный пацан…Жалко только Йоханом нарекли. Тоже мне имя для внука.
Толик прошёл в кухню, распаренный, посвежевший. Жена выкладывала пельмени на тарелки.
– А знаешь, как называется это озеро? – спросила она.
– Какое озеро?
– Ну которое в Стокгольме, где наши живут.
– И как же? – лениво спросил Толик.
– Меларен.
– Меларен…То ли дело – Байкал! Чувствуешь мощь? Русский язык, он…
– Привыкай! – жена погрозила шумовкой. – С завтрашнего дня садимся за шведский. Пока оформим документы на выезд, должны уже балакать.
– Эх, сейчас бы пивка для разгона… – мечтательно произнёс Толик. – Свеженького, холодненького.
– Доставай бутылку-то из морозилки! Лежит, тебя дожидается.
Катька хотела задобрить муженька, опасаясь, что тот начнёт кочевряжиться, не согласится на переезд. И ей предстоит долгая мучительная борьба за счастье.
– Хорошая водка! – оценил Толик, изучая этикетку. – Один раз брали с мужиками. Дорогущая, зараза…
– Чего мелочиться? Такой повод! Давай праздновать.
Катька красиво посыпала пельмени зеленым лучком, укропчиком, добавила маслица. Она знала, что муж любит, когда стряпня делается «по-нашему, по-русски».
Толик разлил по рюмочкам, вдруг ощутив, как прекрасен этот мир. Еще пару часов назад они горланили с мужиками «за политику», материли всех подряд. Вообще, денёк выдался паршивый. В цеху вырубили кондиционеры под предлогом, что уже август и особой жары не наблюдается. Попросту начальство решило сэкономить на энергозатратах. А то что работягам дышать нечем, им плевать. Еще умники из охраны труда требуют, чтобы все носили «намордники», то бишь респираторы. Итак, не продохнуть…Обращались в профком с жалобой – там «защитнички прав трудящихся» отфутболили мужиков к директору компании. Идите, мол, к нему на поклон. Глядишь, услышит вас, сжалиться. Короче, полный мрак.
И вдруг – лучик счастья. Горячие пельмешки с маслицем, обсыпанные укропчиком, холодный, запотевший «пузырёк»…
Толик склонился над пельменями, вдохнул полной грудью аромат и сощурился, как кот на солнышке:
– А запах…Ммм….
Поднял рюмашку:
– Давай, Катюха, за нас!
Ужинал Толик с чувством, толком, расстановкой. В этом деле не терпел суеты. Да и болтать за столом не любил. С детства батей приученный – ешь молча, а работай споро. Жена не лезла с разговорами, зная эту мужнину привычку. Лишь спросила вскользь:
– Ну, как тебе пельмени?
Толик одобрительно кивнул. Впрочем, опрокинув три рюмки, он сам завёл беседу:
– С чего вдруг Светка решила нас позвать? Жили, не тужили…
– В положении она, второго ждёт. Говорит, девочка будет. Надо помочь ей с детьми-то управиться. Томас всё больше на работе, дома почти не бывает. Светка там одна, как белка в колесе. Сейчас с грудничком совсем изведется. Родители Томаса не больно разбежались ей помогать. Они же – аристократы, белоручки. Не чета нам.
– Ну, езжай на год – предложил Толик. – В чём проблема? За меня не переживай, я тут сам как-нибудь управлюсь. Пожрать смогу себе приготовить. Лапшичка, борщок, пельмешки…
– Да я за тебя борова не переживаю! – с досадой сказала Катька. – Ты о дочери подумай. Одна она там, в этой Европе, без родительского плеча. Одинокая осинка. За тысячу километров от нас. Случись чего, кто поможет?
Толик не знал, что ответить, поэтому налил себе еще рюмку, собираясь с мыслями.
– А пусть сюды едет! – вдруг предложил он. – И здесь рожает. Поживёт у нас годик-другой. Вся квартира – в вашем распоряжении. Я могу на дачу перебраться. Только домик маленько надо утеплить. Глядишь, так и останется Светка в России насовсем. Тут родина, всё-таки. Чего ей там на чужбине маяться? Вот так и передай ей отцовой наказ – пусть сами продают имущество, и едут к нам. Всем табором. Светка, Томас, Йохан. Примем, как полагается. Поможем обжиться…Ты подсобишь. Ну и я – где – посодействую.
Жена посмотрела на мужа, как на «чайника».
– Ты это серьезно?
– Вполне! – Толик решительно закинул рюмку в глотку, словно поставил жирную точку в этом непростом вопросе. – Такое моё родительское слово.
– Валенок сибирский! – завелась Катька. – Сравнил Стокгольм с
