Избранный - Бернис Рубенс

— А ты приедешь? — Норман вернул ее к прежней теме.

Тетя Сэди снова замялась, но потом ответила:

— Я побуду тут, помогу твоему отцу. В лавке, — добавила она.

— Он заболел, так ведь? — тихо проговорил Норман.

— Да почему заболел-то? С чего бы ему болеть?

— Не важно, — ответил Норман.

И положил трубку. Теперь он точно знал: надо выбираться отсюда. Что, если отец умирает, испугался Норман и наскоро помолился о том, чтобы застать отца в живых. Он вернулся в палату. Уходить до обеда нет смысла. Он не успеет скрыться: его хватятся и в два счета привезут обратно в больницу. Значит, надо дождаться времени посещений. Тогда в суматохе — одни приходят, другие уходят — можно ускользнуть незамеченным. Но как быть с одеждой? Отец с Беллой так и не привезли ему вещи, и прежде это его не смущало. Норман подумал, не позаимствовать ли костюм Министра, пока тот спит, но Министр крупнее и выше, костюм будет велик. Да и брезговал им Норман: вдруг заразится министерским отчаянием? Он сел на кровати. Положение сложилось безвыходное. Нельзя же при свете дня расхаживать по улицам в пижаме и рассчитывать, что тебя не заметят. Придется дождаться наступления темноты. Тогда он выйдет из палаты якобы в уборную и вылезет в окно в коридоре. И пойдет домой — может, даже отважится поймать попутку, если до ночи придумает правдоподобную историю для водителя. Норман остался доволен своим решением: неотступная тревога за отца и отчаянная необходимость его увидеть затмили возможную опасность. Он вообразил себе тетю Сэди в квартире, отца с Беллой в лавке. Вряд ли тетя Сэди осталась бы одна в квартире, да и отца в лавке он как-то не представлял. Норман уже не чаял дождаться вечера.

Он вцепился в кровать, уставился в пол. Они снова вернулись. Их было немного, но достаточно, чтобы заявить о себе. Чуть погодя их наверняка станет больше. Чего еще ждать в такой грязище. Скорей бы домой. За прочими треволнениями он и забыл, какой бардак оставил у себя в комнате. Норман на миг растерялся: что он здесь делает и какой такой у него недуг, что его заперли вместе со сборищем психов? Он принюхался: появился ли их запах. Но воздух был чист, как прежде, и тело его не зудело. Норман поднял глаза, уставился перед собой. Солнце било в окна и, точно прожектор, подсвечивало висящие в воздухе пылинки.

— Неужели нельзя, черт возьми, поддерживать чистоту? — всхлипнул Норман. Он боялся, что они хлынут стаями, заползут на него, прежде чем он успеет выбраться отсюда и повидаться с отцом. Не может же он делать два дела одновременно. О том, где взять одежду, ему было страшно думать, и он молился, чтобы поскорее наступил вечер.

— Боже милостивый, — шептал Норман, — не забирай его, и я обещаю, что брошу таблетки.

В дверях палаты показался медбрат.

— Норман, — окликнул он. — Вас к телефону.

Норман хотел встать, но страх приковал его к кровати.

— Он умер, — прошептал он еле слышно и оглядел палату. Она была почти пуста. Только Министр свернулся унылым клубком на кровати. Нормана охватила ярость при виде спящего. Ведь тот понятия не имел о его страданиях.

— Министр! — заорал Норман.

От неожиданности Министр подскочил, решил, что к нему пришли, в страхе слетел с кровати и ринулся к двери. Норман заметил, что спал он в ботинках.

— Норман, — снова позвал медбрат. — Вас к телефону.

— Кто спрашивает? — прошептал он.

— Кажется, ваш отец.

От облегчения и благодарности у Нормана полились горячие слезы. Он бросился к телефону.

Едва тетя Сэди договорила с Норманом, как рабби Цвек слабо крикнул:

— Кто звонил?

Говорить ему было трудно, и тетя Сэди поспешила к нему в комнату.

— Ошиблись номером, — весело ответила она.

— Ты так долго разговаривала с тем, кто ошибся номером? — пробормотал рабби Цвек.

Оправдываться она не стала, а говорить, что звонил Норман, не хотела, чтобы не расстраивать больного. На миг она даже рассердилась на Нормана: совсем отца не щадит! Тетя Сэди принялась взбивать рабби Цвеку подушки, но он схватил ее за руку:

— Это ведь Норман звонил, да?

Она кивнула.

— Он волнуется, что я не приезжаю. Он знает. Я должен с ним поговорить, — решительно произнес рабби Цвек. — Будь добра, принеси телефон.

Но тетя Сэди была непреклонна. Не в том он сейчас состоянии, чтобы разговаривать с Норманом.

— Нет, — возразила она. — Тебе сейчас и так тяжело. Незачем лишний раз волноваться. Подожди неделю-другую, поправишься и поедешь его навестить. А может, Бог даст, к тому времени он сам вернется домой.

— Сэди, — взмолился рабби Цвек, — мальчику и без того хватает беспокойства, не нужно, чтобы он еще беспокоился за отца. Будь добра, принеси телефон. Мне надо с ним поговорить.

Тетя Сэди вместо ответа принялась наводить порядок на уже прибранном туалетном столике.

— Сэди, — сказал рабби Цвек. — Ты уже вытирала там пыль. Как я могу быть спокоен, если мой сын беспокоится. Мне сейчас беспокоиться ни к чему. Я с ним поговорю, и мне станет легче. Будь добра, принеси телефон.

— Ну хорошо, — сдалась она наконец, — но, чур, недолго.

— Просто чтобы он знал, что я жив, — пояснил рабби Цвек и улыбнулся выходящей свояченице.

Тетя Сэди принесла из коридора телефон. Длины шнура хватило только до двери комнаты. Она помогла рабби Цвеку встать с кровати, усадила его на стул и укутала одеялом. Набрала номер, протянула ему трубку и вытерла ему лоб своим носовым платком.

— Будьте добры, это больница? — спросил рабби Цвек. — Мне нужно поговорить с Норманом Цвеком. — Он с вызовом и достоинством произнес имя сына, выдавил улыбку, чтобы голос звучал радостно. В ожидании прижал трубку к уху, жадно ловя звуки Норманова обиталища. Услышал, как стихли чьи-то шаги, как зазвенели столовые приборы. Потом последовала долгая тишина, которую нарушил лишь далекий крик: кого-то окликнули по имени. Отзвук имени в трубке вызвал у рабби Цвека волнение, и не только потому, что вопль вышел пронзительный, но и потому, что голос показался ему смутно знакомым. Зашаркали чьи-то подошвы, и снова повисла тишина. Пот капал со лба рабби Цвека, он весь дрожал.

— Вот видишь, тебе это вредно, — беспомощно заметила тетя Сэди.

— Подожди, подожди, — возразил рабби Цвек. — Наверное, он спит.

— И пусть спит, — с нескрываемой злобой ответила тетя Сэди. — Тебе тоже надо поспать.

— Долго что-то, — пробормотал рабби Цвек.

— Давай я подержу.

Но он не отдал ей трубку. Ему хотелось слышать каждый звук, сопровождающий путь Нормана из палаты к телефону.