Тремориада - Валерий Еремеев
“Нет, не бред, это же голос Иннокентия!” Саныч, быстро справившись с щеколдами, распах-нул оконные рамы. В комнату вместе с ветром ворвался январский мороз. Перегнувшись через подоконник, Са-ныч глянул вниз. Точно! Иннокентий полз по стене, как человек-паук. “Во чудик-то, а через двери нельзя?” – Ты чё орёшь? Давай, лезь уже. Восьмой этаж не шутка, – сказал Саныч, готовый подхватить друга. – Вот, делать-то тебе нечего. Иннокентий наконец ухватился пальцами за жестяной карниз, и Саныч, дотянувшись до плеч куртки-косухи, потянул друга вверх. Поднял его легко, как пушинку. Они оказались лицом к лицу. И чёрт! Это был не Иннокентий. Очень похожая на него тварь. Не Иннокентий! Бледное с синевой лицо. Вместо глаз – чёрные угли. А раздвинувшиеся в ухмылке губы обнажили жёлтые клыки. Саныч с силой оттолкнул от себя тварь. Та судорожным рывком попыталась удержаться, но лишь чиркнула когтями по карнизу и с животным визгом полетела вниз. Саныч, спешно закрыв окна, отбежал вглубь комна-ты, вскочил на кресло, поджал колени к подбородку и об-хватил их руками. Его сильно трясло. Из кухни послышалось позвякивание бутылок. Са-ныча заколотило так, что зубы застучали. А с кухни всё доносилось какое-то шевеление да бутылочное клацанье. И оно становилось многочисленней. Словно кто-то уже ворочал мешок бутылок. Вдруг ворочанье прекратилось и раздался позвякивающий… шаг. Затем другой. Третий. Саныч полуслепыми, огромными от ужаса глазами, уста-вился на дверной проём. И через пару секунд там появил-ся монстр. Саныч видел его так же ясно, как и Кристину только что. Трансформер из бутылок. Ноги и руки были из водочных литрух, толщиной по четыре бутылки. Боч-кообразный торс – из пивных. Голова – из четырёх винных бутылок донышками вверх. И на них лежали две пла-стиковые бутылки, внимательно смотрящие на Саныча глазами-пробками “Джин-тоник”. Трансформер замер в дверном проёме. Только стоял и смотрел, перекрыв выход из квартиры. Вдруг Саныч услышал скрип кровати в маленькой комнате. Затем донеслись шаги. “Это ещё кто?!” Саныч решил прорываться, пока не поздно. Надвига-лось что-то совсем нехорошее. Что-то похуже стеклянного трансформера. Он пружиной выбросился с кресла и что есть силы, с лёту, ударил кулаком в бутылочную рожу. Та разлетелась вдребезги. Глаза “Джин-тоники” полетели в разные сторо-ны. Разбитую, порезанную руку Саныча обожгла боль. Но левая уже наносила удар в предполагаемую печень транс-формера. Несколько пивных бутылок разбилось, но тварь даже не шелохнулась. Вдруг, молниеносным взмахом, трансформер слов-но хлопнул в ладоши над головой Саныча, и на того по-сыпались осколки стекла. Монстр прижал руки-розочки остроугольными огрызками битых бутылок прямо к горлу Саныча. Тот отпрянул назад. Трансформер остался на ме-сте, неподвижен, держа пред собой руки-розочки. Дверь маленькой комнаты, скрипнув, отворилась. Саныч запрыгнул на кровать, капая на смятые простыни кровью из разбитых рук. Кроме того кровь сочилась из по-резов на ухе и щеке, получившихся после битья бутылок над головой. Из маленькой комнаты медленно вышел фантом. Ти-хонько покачиваясь и болтая безвольными руками. Голова опущена. С длинных, мокрых волос капала вода (или пот? косуха-то на нём сухая). Он подошёл к окну и, повернув-шись в сторону Саныча начал мычать. “Зомби, похожий на Иннокентия. Эту тварь я не пу-стил в окно”.
Вдруг на всю громкость включился телевизор, ди-намики взорвались захлёбывающимся лаем. Саныч по-смотрел на экран. Мухтар с мордой бультерьера неистово рвался в квартиру. Прыгал, бился мордой об экран по ту сторону. Он уж расколошматил морду в кровь и только остервенел от этого. – Ааааф! Ррррр! Ааааааф!!! – захлёбывался Мухтар. Кинескоп под таким бешеным напором долго не протянет. Глаза собаки безумны. Зрачки, как у хамелеона – сами по себе вращались в разные стороны. “Любимчик домохозяек – долбаный лунатик”. Фантом, перестав раскачиваться, резко откинул голо-ву назад. Мокрые волосы, разбрызгивая пот веером, подле-тели вверх и упали ему за спину. Фантом медленно поднял голову и в Саныча вонзился взгляд выжженных глазниц. Но тварь явно не слепа. Две чёрные дыры внимательно смотрели на Саныча. А Мухтар продолжал биться в экран. Неожиданно фантом, печально улыбнувшись, сказал: – Одно и тоже. Пустышка борется за свою никчёмную жизнь. Кровища… – Фантом подавил зевок. – Не впечат-ляет. Чего безобразничаешь? Коль самоубийца, так и пры-гай уже в окно. Как дружок твой, Иннокентий. – Я не самоубийца, – сказал Саныч, понимая, что фантом услышит его сквозь безумный лай Мухтара. Фантом рассмеялся: – Не самоубийца… Ты с пятнадцати лет шёл к этому дню. Это твой мудацкий смысл жизни. Медленно, потихо-нечку. Бухал всё, что горит, шипит и пенится. Жра-жрал-жрал. В сопли, в слюни, в уматень. Вот и финиш. Ты жал-кий инвалид без будущего. На хрен никому не нужный. Ты – кусок тухлого мяса, которое всё ещё ползает и воняет. За пособием – за бухлом, за пособием – за бухлом. Человек разумный? Нет, мясо ты тухлое! Всё, цель жизни достиг-нута. Верной дорогой дошёл, товарищ! Всё! Ручка! Всему миру на тебя плевать. И это у вас взаимно. Так чего пы-жишься? Сдохни уже.
У Саныча обмякли руки. Кровь стекала по пальцам, окрашивала бурым простыню. – Да, – кивнул Саныч. – Не ужились мы как-то с белым светом. Да и пошло бы оно всё. Уйди от окна. Я выпрыгну. Фантом кивнул и отошёл к стене. Саныч, вздохнув, сделал шаг вперёд. И в этот миг раздался звонок в дверь. Саныч уже забыл, как он звучит. Замер, опешив. Не пока-залось ли? Нет, ещё звонок. Он глянул на дверной проём, который перекрывал трансформер, и тот тут же, гремя сте-клом, рассыпался. Бутылки раскатились в разные сторо-ны, став просто хламом. Мухтар вдруг заткнулся. Перестал биться в экран и, заскулив, убежал куда-то, поджав хвост. Фантом усмехнулся: – Ага, иди, открой. Это к тебе ад за твои деньги при-шёл. Теперь он с тобой будет вечно. Будешь миллиард лет блевать. – Фантом вдруг согнулся, и его вырвало зелёной слизью. Подняв лицо, он продолжал, отплёвываясь: – Ми-нутку отдышишься, и опять миллиард лет блевать. Фантома опять вырвало. Звонок в дверь повторился, и Саныч, спрыгнув с кровати и переступая бутылки, пошёл в коридор. – Ну да, ты прав, там не ад! – выкрикнул за спиной фантом. – Это – так называемое спасение. Но оно гораз-до страшнее ада. Это – твоё небытие на пороге. А как же смысл жизни?! Выходит, жил впустую. Ты должен прыг-нуть. Иначе выйдет, что и не жил ты прежде вовсе. Всё в мире имеет смысл. И, коль существование твоё было бес-смысленно, ты и вовсе себя сотрёшь. Одумайся, у тебя ещё есть возможность остаться прахом здесь. Откроешь дверь – исчезнешь, как и не было тебя. – А может, Треска прав. Во мне тысячи Санычей. И прежний, осев на дно, уступит место у руля другому, – про-говорил Саныч и открыл входную дверь. На пороге стояла Оля. Та самая, что была при эпилеп-тическом припадке Саныча, случившимся перед нелепой смертью Славного.
– Здравствуй, дорогой! Тысячу лет тебя не видела. С Новым Годом! – сказала она, не разглядев Саныча во мраке коридора с ярко освещённой лестничной пло-щадки. Саныч включил свет. Оля ахнула. – Что с тобой? Кровь… На тебе лица нет. – С монстром дрался. Я уже в окно прыгать собрался. И тут ты. – Какой монстр? – спросила Оля, проходя в коридор и прислушиваясь. – Один из бутылок. Другой – фантом. Или зомби. – Какие зомби… – Оля посмотрела в стеклянные гла-за Саныча. – Успокойся. Теперь всё хорошо. Она, закрыв входную дверь, повела Саныча в ком-нату.- Тут много бутылок от трансформера валялось… – Кивнул Саныч на пол. Оля увидела три разбитые бутылки аперитива. – Блин… – прижала ладошку к губам Оля, пройдя в комнату и увидев простыни в крови. Она усадила Саныча на кровать, убрав с неё на пол пепельницу с окурками и, достав из сумочки мобильник, вызвала “Скорую”. – А там… – Саныч кивнул на окно. – Фантом был. И Мухтар в телевизоре. Оля перемотала изрезанные руки Саныча простынёй. И убедилась, что раны на голове не серьёзные.9Наступил март. У Саныча даже долгая депрессия прошла. Своё сорокалетие он отметил вдвоём с Олей, за чаем с тортом, в который воткнул единственную най-денную большую свечку. Ноги продолжали болеть, да и видеть он лучше не стал. Оля всё настаивала, чтоб он лёг в больницу на обследование. Саныч упирался. Не хотелось вновь врачей даже видеть. Но, в конце концов, сдался.
– Лягу, – сказал он. – Через недельку этим займёмся, хорошо? Надеюсь, ты не сожжёшь квартиру небрежной си-гаретой, пока меня не будет? – Я уж три года не курю. Сам не начни в больнице ды-мить. – Это у них первым делом. Сначала больному суют си-гарету, а затем всё остальное: градусник, укол, утка, – ска-зал Саныч. – Кстати, давай уже испытаем эту клавиатуру для слепых. – Брайлевская, – уточнила Оля. – Давай испытаем. Думаю, у тебя выйдет отличная книга. Оля подключила только что купленную клавиатуру к ноутбуку. Саныч, выискивая на ощупь, и в тоже время ут-кнувшись в кнопки носом, чтобы разглядеть буквы, начал выбивать название будущей книги: ТРЕМОРИАДА. 2012 год, апрель. ЖИВАЯ ЛИТЕРАТУРАНовая независимая премияСуществует с 2010 годаУчредители:издательство “Э.РА”, сайт “Гуманитарный фонд”,литературный клуб “Последняя среда”.
