Дурак на холме - Дмитрий Андреевич Мажоров
— Андрей, это Паша. Вышел со Смольного три, все нормально там. Кто-то у второй стойки провода выдернул, уборщица может быть. Нет, не питание, сетевые. Я обратно повтыкал, проверил, вроде работает… Да точно работает, говорю же, проверил. Не знаю, кто выдернул. Посмотрите записи камер, у меня нет доступа. Короче, сейчас все работает.
— И это, вот еще. Больше в выходные меня не дергай никуда, я и так не высыпаюсь после смен. Не знаю, кто вместо. Вон, новенького подключай, как его? Дима? Ну пусть потрудится. Да потому что! Потому что мне от переработки уже бабы в серверной мерещатся. Какие бабы? Обычные, человеческие, живые такие бабы! Сидят, бубнят что-то. Что? Сам ты пьяный. Да пошел ты! Короче, еще один звонок на выходных — скажусь больным. Что? И больничный принесу! Что?! А кто будет вместо меня в ваших железках копаться? Ты? Ты в дверь не пролезешь! Ладно, извини. Но про выходные я серьезно. Все, после праздников увидимся. Да. Пока.
Пальцы на руке, которая держала телефон, уже окоченели, джинсы промокли насквозь. Чтоб еще хоть раз в выходной, да еще в такую погоду! И бабы эти там, в серверной. Он ведь запомнил, что они завывали, Андрею не стал говорить: «Суженый, ряженый, приходи ко мне ужинать!» Повторяют и повторяют, как заведенные, а откуда звук — непонятно. В зеркале, правда, мерцал какой-то огонек, он еще подумал, что парни поставили скрытую камеру. Но когда подошел посмотреть, кто-то как будто вскрикнул, и голоса пропали, а за зеркалом была пыль, безо всяких следов шпионского оборудования.
Проходя мимо Смольного собора, еле видном в водно-снежной мгле, Паша вспомнил, что сегодня Рождество. «О, праздник! Сварю пельменей и с пивком», — решил он, втянул голову в плечи и ускорил шаг.
В метро, в тепле Пашу разморило. Между станциями он отключался и даже видел сон. Когда поезд резко останавливался или ускорялся, Пашина голова дергалась, он просыпался, приоткрывал глаза и ошалело оглядывался по сторонам, пытаясь понять, когда выходить.
Снилась ему прабабка Катерина, которую он хоть и застал, но почти не помнил. Она укачивала маленького Пашку и шепеляво напевала «Суженый, ряженый, приходи ко мне на ужин». А потом наклонялась к нему, проверяя, уснул или нет, и шептала тихонько: «Похож, вроде. Хотя как знать, времени-то уж сколько прошло. А так — похож!».
***
Придя домой, Паша переоделся, закинул пельмени вариться и достал из холодильника пиво.
— Суженый, ряженый… Тьфу, блин, привязалось, — пробормотал он, открыл бутылку и сел перед телевизором.
После первого пива девичьи голоса стали тише. После второй бутылки они замолкли и больше никогда не беспокоили Пашу.
Подарок
Телефон в коридоре зазвонил громко, надрывно и как всегда неожиданно. Эдик, не отрывая глаз от грязно-желтой, с подтеками из-за чтения в ванной, помятой страницы «Детей капитана Гранта», прокричал по направлению к кухне:
— Мама, телефон!
Никакой реакции.
Тогда, все так же продолжая читать, он стукнул три раза кулаком в стенку и завопил что было сил в соседнюю комнату:
— Папа, телефон!
По-прежнему никаких признаков движения.
Эдик на секунду оторвался от книги, посмотрел на заледеневшее окно, и тут его осенило, — тридцать первое декабря! Родители готовят праздничный стол, и конечно же, ничего не слышат.
«Капитан Грант» мягко приземлился на диван потертой обложкой кверху, а Эдик, спрыгнув с кровати, побежал отвечать.
— Алло!
Нет ответа. Сговорились сегодня все что ли? Несколько секунд он слушал скрипение и шипение в проводах, потом сказал уверенно:
— Вас не слышно! Перезвоните!
— Эдик? — раздался низкий, с хрипотцой, незнакомый голос. Эдику показалось, что собеседник растерялся, услышав его.
— Да, а Вы кто?
Снова долгая пауза. Потом все тот же, но заметно повеселевший голос произнес:
— Я хочу поздравить тебя и твоих родителей с Новым годом. Ты ведь вел себя хорошо?
— Да, — неуверенно ответил Эдик, удивленный резкой переменой настроения на том конце. — Наверное.
— Знаю, что хорошо. Как же иначе? Поэтому, как только куранты пробьют двенадцать, беги спать. Утром под елкой тебя будет ждать самый удивительный подарок на свете!
— Откуда вы знаете?
— Как откуда? Я же ведь — Дед Мороз! — хмыкнул откровенно довольный голос, и в телефонной трубке раздались гудки.
Тогда, пятьдесят лет назад, мама с папой очень натурально изобразили удивление и даже беспокойство неожиданным звонком. А Эдик, разорвав утром подарочную упаковку, нашел сборник научной фантастики, окончательно влюбился в литературу, и с тех пор на вопрос о существовании Деда Мороза всегда и без тени сомнения отвечал утвердительно.
***
За полвека многое изменилось. Эдуард Владимирович Пешков больше не ждал чудес на Новый год. Родители давно умерли, с женой он разошелся, дети выросли и стали навещать только в день рождения, последнее время предпочитая поздравления по электронной почте. Работа наградила его некоторой суммой на банковском счете, седой головой и двумя инфарктами. Неизменно осталось одно — любовь к книгам.
По традиции каждую субботу, ощущая себя старателем из романов Джека Лондона, пенсионер Пешков отправлялся на букинистический рынок. Его здесь знали и уважали как истинного знатока и ценителя, готового заплатить за стоящий экземпляр. Седовласый Эдик неспешно ходил между рядами, здоровался за руку с каждым продавцом, брал небрежно какого-нибудь тысячетиражного, еще советского Мильтона, пролистывал, не глядя, и ставил обратно. Равнодушно окидывал взглядом коробки и полки с разношерстными корешками. Иногда останавливал взгляд на чем-то конкретном, задумывался на пару секунд и спрашивал стоимость заинтересовавшей книги. Расплачивался, убирал покупки в потертый полиэтиленовый пакет с оттянутыми ручками. И уже делая шаг по направлению к следующему лотку, смотрел вопросительно на продавца. Если тот едва заметно качал головой из стороны в сторону, Эдуард Владимирович пожимал плечами и шествовал дальше. А вот если продавец утвердительно кивал головой, равнодушие Пешкова мгновенно испарялось, а в глазах появлялся озорной блеск: в беспросветной грязи макулатуры мог прятаться очередной самородок!
В канун Нового года Пешков не стал менять традицию. К ритуалу добавилось лишь ни к чему не обязывающее «с наступающим». Обход был почти закончен, и пакет заметно оттягивал руку, когда один из продавцов окликнул:
— Эдуард Владимирович!
— М-м-м?
— У меня для вас кое-что есть.
— Да?
— Не то, чтобы особенное. Так, подарок к Новому году.
— Милейший, объясняйтесь конкретнее.
— Вот, примите бесплатно… От всех нас, — и продавец смущенно протянул через прилавок темно-синий увесистый «кирпич» со
