Привет, красавица - Энн Наполитано
До недавнего посещения баскетбольного матча Джулия никогда не задумывалась о «разуме тела», и ее поразило, насколько волнующим зрелищем оказалась игра. Уильям предстал совершенно иным — он отдавал команды партнерам, он, рослый и крепкий, служил мощной преградой на пути соперников к кольцу. Джулия не интересовалась баскетболом и не знала правил, но прыжки и пробежки красивого парня были полны такой устремленной чувственности, что она поймала себя на мысли «С ним — да».
— Он надежный, — сказала Джулия. — И серьезно относится к жизни, как и я.
Мать выпрямилась. Стороннего наблюдателя ее вид позабавил бы, но Джулия уже привыкла к такому наряду. Для возни в огороде Роза облачалась в слегка переделанную форму бейсбольного кетчера и темно-синее сомбреро. Все это она отыскала на помойке. В их квартале жили сплошь итальянцы, но соседние улицы заполонили семьи мексиканцев, и после очередного празднования Синко де Майо[8] Роза выудила сомбреро из чьего-то мусорного бака. Снаряжение кетчера она раздобыла после того, как соседа Фрэнка Чеккони, подсевшего на наркотики, поперли из школьной бейсбольной команды. В огромных ножных щитках и нагруднике, к которому она пришила карманы для садовых инструментов, Роза выглядела готовой к игре, вот только неясно какой.
— Стало быть, он не умнее тебя. — Она сняла шляпу и пригладила волосы, кудрявые, как у дочерей, но уже отмеченные сединой.
Роза выглядела куда старше своего возраста и давно отменила всякие празднования своих дней рождения, объявив личную войну течению времени. Она посмотрела на грядки. Неубранными остались только картофель и лук, теперь главной заботой стала подготовка огорода к зиме. Тут засевался каждый клочок земли, кроме узкой тропки, в конце которой притулилось к ограде белое изваяние Девы Марии. Роза вздохнула:
— Наверное, оно и к лучшему. Я-то в тысячу раз умнее вашего отца.
«Умный» — коварное слово, подумала Джулия. Чем измерить ум, если никто из ее родителей не учился в колледже? Однако мать была права. Джулия видела фото, где в начале их совместной жизни Роза, красивая, элегантная, веселая, вместе с Чарли позирует на фоне этого самого огорода, но в конечном счете она, смирившись, облачилась в свое огорчительное супружество, как вот в этот нелепый наряд для возни на грядках. Все ее неимоверные усилия направить мужа на путь успешности и финансовой стабильности окончились провалом. Теперь вотчиной отца был дом, а убежищем Розы — огород.
Небо потемнело, воздух сделался еще холоднее. С наступлением холодов окрестность затихнет, однако нынче она гомонила, будто стараясь выговориться напоследок, — отдаленный детский ор и смех, щебет старой миссис Чеккони в саду, троекратный чих мотоцикла, прежде чем заведется мотор.
— Наверное, пора в дом, — сказала Роза. — Тебя не смущает одеяние твоей старой матушки?
— Ничуть.
Джулия знала, что все внимание Уильяма будет отдано ей. Она обожала его полный надежды взгляд, точно у шкипера, высматривающего безопасную гавань. Уильям вырос в хорошем доме, у него были деятельный отец, большая лужайка и своя комната. Он явно знал, что такое благополучие, и было несказанно приятно от того, что он видит возможность вновь его обрести рядом с Джулией.
Роза пыталась создать прочную жизнь, но Чарли отлынивал либо крушил возводимое ею строение. Еще не закончив первый разговор с Уильямом, Джулия решила, что он — ее мужчина. В нем было все, что она искала, и потом, он ей просто нравился. Увидев его, она улыбалась и ужасно любила, когда он брал ее маленькую руку в свои большие ладони. Они станут отличной командой — Уильям, изведавший жизнь, к которой стремилась Джулия, направит ее неиссякаемую энергию в строительстве их совместного будущего. Когда они поженятся и обустроят свой дом, Джулия поможет родным. Крепкая основа ее семьи выдержит всех.
Она едва не рассмеялась, увидев, с каким облегчением Уильям воспринял ее появление в гостиной. Он сидел на скрипучей кушетке рядом с Чарли, который обхватил его за плечи. Цецилия развалилась поперек старого красного кресла, Эмелин поправляла прическу, глядя в настенное зеркало возле входной двери.
— У тебя великолепный нос, Уильям, — серьезно произнесла Цецилия.
— Кхм… спасибо, — растерянно поблагодарил Уильям.
— Не обращай внимания, это в ней говорит художник, — усмехнулась Джулия.
Цецилия занималась в школьной изостудии и во всем видела материал для своих будущих работ. Как-то раз Джулия, заинтригованная невероятно сосредоточенным видом сестры, спросила, о чем она задумалась, и та ответила: «О пурпурном цвете».
— У тебя и вправду красивый нос, — вежливо сказала Эмелин, заметив, что Уильям покраснел, и желая его ободрить. Она чутко улавливала эмоциональный настрой любой компании и стремилась, чтобы всем было уютно и хорошо.
— Он не знает ни строчки из Уитмена, представляешь? — возвестил Чарли. — Парень очень вовремя к нам попал. Я бросил ему спасательный круг в виде пары четверостиший.
— Уитмена не знает никто, кроме тебя, папа, — сказала Цецилия.
Для Джулии незнакомство Уильяма с творчеством Уолта Уитмена стало лишним подтверждением того, что он иной, нежели ее отец. По голосу родителя было ясно, что он навеселе, но еще не пьян. Чарли держал в руке стакан, наполовину заполненный тающими кубиками льда.
— В библиотеке я могу отложить для тебя «Листья травы», если хочешь, — предложила Сильвия. — Почитать стоит.
Джулия не сразу заметила сестру, стоявшую в проеме кухонной двери. Видимо, Сильвия только что вернулась с работы, ярко-красные губы свидетельствовали, что она целовалась с кем-то из своих ухажеров, укрывшись за книжными стеллажами. Сильвия оканчивала школу и все свободное время работала в библиотеке, чтобы накопить деньги на двухгодичный муниципальный колледж. В отличие от Джулии, она не могла рассчитывать на академическую стипендию, поскольку не обладала ее упорством. Отличница в интересовавших ее предметах, по всем остальным Сильвия имела сплошные тройки. А вот напористость Джулии была этакой газонокосилкой, которой она обработала лужайку школы, держа на прицеле очередной участок.
— Спасибо, — сказал Уильям. — К сожалению, я мало знаком с поэзией вообще.
Джулия знала, что он не обратит внимания на распухшие губы ее сестры, а если и заметит, то не догадается о причине. Сильвия была ей ближе других сестер, но только она порою ставила ее в тупик, лишая дара речи. Всегдашним и единственным увлечением Сильвии было чтение, она поглотила уйму романов, выудив из них для себя цель жизни: найти большую любовь, какая встречается раз в сто лет. Мечта детская, но до сих пор Сильвия держалась за нее обеими руками. Каждый божий день она
