Планы на лето - Ася Лавринович
Вова, как обычно, открыл везде форточки, и сквозняк с шорохом перебирал занавески. С улицы доносился птичий гомон, кухонный стол осветило солнце, а ветер за окном трепал позеленевшие деревья и белые облака. Казалось бы, живи и радуйся – в городе весна. И у нас все хорошо: мы живы и здоровы, одеты и обуты, с крышей над головой. И наши родители счастливы: имеют интересную профессию, ни в чем не ограничивают детей, у которых впереди целая жизнь… И все-таки эта красивая картинка: весеннее небо, подсвеченный солнцем город и мы за обеденным столом, – казалась какой-то неполноценной, словно для полного и безграничного счастья не хватало нескольких пазлов.
Задумавшись, я не сразу заметила, что Вова не ест, а пялится на меня.
– Настолько невкусно? – недовольно спросил он.
Я поднесла ложку ко рту.
– Сносно, – ответила я, попробовав. – Мама утром видела твою разбитую физиономию?
– Видела.
– И не спросила, кто тебя так?
– Сказал, что на тренировке.
– И она поверила? – подняла я брови.
– Поверила, – кивнул брат.
– Ну еще бы, – усмехнулась я, – куда уж ей вдаваться в подробности.
– О чем ты?
– Ты не знаешь, где она все время пропадает? – не выдержала я.
– Давно дома не была, дел накопилось, – равнодушно пожал плечами Вова. Казалось, что его вообще ничего не смущало.
– А мы не ее дела? Почему даже в воскресенье нельзя с нами пообедать?
– Ну начина-а-ается, – протянул Вова. – Ведешь себя как обиженный ребенок.
Я насупилась и промолчала. А ведь я и есть ребенок. Мне всего семнадцать! Но почему-то нам с Вовой с детства твердят, что мы уже большие и нам положено быть самостоятельными всегда: сам завяжи шнурки на кедах, почитай книгу перед сном, убери в комнате, приготовь обед… И если Вову раннее взросление вполне устраивало, то я жила с ощущением, что так и не успела побыть ребенком.
Вова заметил, что я надулась, но продолжил есть, время от времени поглядывая на меня. Человек он миролюбивый, поэтому долго сидеть в неловком молчании не мог.
– Ладно, извини.
Я кивнула и снова принялась за салат.
– О чем думаешь? – спросил брат, чтобы разрядить обстановку.
– О пингвинах, которые живут на пляже. И о жирафах. Хочу их всех увидеть вживую. Ты знал, что Кейптаун и наш Петербург – города-побратимы? И как думаешь, она правда возьмет нас с собой, как и обещала? – засыпала я брата вопросами.
– Ну-у-у если ты не завалишь физику…
Вова умел все испортить. Заметив мой несчастный вид, брат сжалился надо мной и пообещал:
– Обязательно возьмет. А если нет, мы с тобой сбежим в Африку.
Глава вторая
Из стереосистемы громко доносилась печальная песня Ланы дель Рей. Вова, повысив голос, увлеченно рассказывал маме о теории, что Карлсон всего лишь плод воображения одинокого Малыша. Я слушала брата и думала, как же это знакомо. Я в детстве тоже кого только ни придумывала, когда родители уезжали в экспедицию.
– Ну а как же взрослые? – улыбаясь, обратилась к Вове мама. – Они ведь его тоже видели.
– Взрослые просто подыгрывали, – ответил брат.
Мама рассмеялась:
– Это уже какой-то «Бойцовский клуб» получается.
Я сидела сзади, откинувшись на спинку сиденья, и смотрела в окно. Мы свернули с моста и втиснулись в поток других машин. Утро было свежее и чистое. Проезжая мимо монументальных старых зданий, я заметила в одном из домов женщину, которая мыла распахнутое настежь окно, от чего по стене прыгали солнечные зайчики. Сегодня особенно остро чувствовалась весна, и мне хотелось открыть люк, чтобы прохладный воздух ворвался в салон. Но я продолжала сидеть не двигаясь, вполуха слушая разговор мамы и Вовы.
Сегодня мама вызвалась отвезти нас в школу, что бывало крайне редко. Объяснила это тем, что до отъезда хочет успеть хоть немного поучаствовать в нашей жизни. Мама пробудет здесь до начала июня, а затем вернется к отцу. Меня она тоже собиралась взять с собой, правда, с одним условием – если я окончу учебный год без троек. Я понимала, что это стимул, и Вовка меня убеждал: мама просто мотивирует меня на отличную учебу. Но это дурацкое условие сильно задевало. Почему я должна заслужить каникулы у родителей? Разве проводить время вместе, пусть и раз в год, не обоюдное желание всей семьи? А еще все омрачала физика – предмет, по которому четверку за год мне не видать как собственных ушей. И Вова раздражал из-за своего отношения к ситуации. Он тоже должен прилететь в ЮАР, только позже – после сдачи всех экзаменов. Но, кажется, совсем не парился по этому поводу. И на родителей не обижался. Сейчас легко и непринужденно болтал с мамой о теории заговоров, в то время как я до сих пор дулась на маму из-за нашего неудачного похода в театр и ее побега в воскресенье.
До школы я не проронила ни слова. Мама, словно лишь под конец поездки вспомнив о моем существовании, повернулась и как ни в чем не бывало поинтересовалась:
– Физика сегодня есть?
– А мы можем говорить о чем-то, кроме физики? – не выдержала я.
– Катюш, я просто хочу напомнить, чтобы ты больше внимания уделяла этому предмету.
– Как ты разговариваешь с мамой? – Вовка тоже повернулся ко мне. Захотелось запустить в него что-нибудь тяжелое, например набитый учебниками рюкзак.
– Звонок скоро, – не ответив на вопрос брата, сказала я. – На физику опоздаю.
Не попрощавшись, я первой вышла из машины и торопливо зашагала к зданию школы. Вова догнал меня и подстроился под мой шаг.
– Зачем ты так с ней?
– Как так?
– Она расстраивается. Мы отвыкли друг от друга. Сложно сразу наладить нормальные отношения.
– Мне очень жаль. Не хотелось ее расстраивать.
Я поправила съехавшую с плеча лямку рюкзака.
– Кать, надоело уже, что ты устраиваешь трагедию по любому поводу. Драма-квин!
– А ты всегда принимаешь ее сторону, – буркнула я. – Подлиза!
– Просто я люблю маму и соскучился сильно. А еще не привык разводить сопли на пустом месте.
– Маменькин сынок.
– Дура!
Вова обогнал меня и первым поднялся на крыльцо. Залетел в школу, едва не сбив с ног мою русичку. Хорошо, что брат учится на класс старше и в школе мне не придется с ним пересекаться.
После нашей с Вовкой ссоры
