Шесть зимних ночей - Кэти Астэр
– Этот шар когда-то сделал для мистера Тёрнхилла его старший брат – и это единственное, что у старика от него осталось. Мистер Тёрнхилл потерял его на вокзале, когда прибыл в город. Он обыскал весь поезд, обыскал зал ожидания и даже Чемоданную площадь, но так его и не нашел. В Бюро пропавших вещей между тем ему сказали, что никакой шар туда не приносили…
– А ты его нашел? Где же он был?
– Одно время он был в Бюро пропавших вещей. Его туда принесла некая мисс, полагая, что потерявший шар человек будет горевать о пропаже и непременно захочет ее вернуть.
– Но ты сказал…
– Да, мистера Тёрнхилла заверили, что шар туда не поступал, но я хорошо знаю миссис Громбилль, которая заведует находками, а еще я знаю вокзал. Если что-то потерялось, оно непременно рано или поздно окажется у миссис Громбилль. У нас в гостинице тоже есть место, где хранятся вещи, оставленные и забытые постояльцами. Отец все норовит отдать содержимое кладовки старьевщику, но у него никак не доходят до этого руки. Там много полезного. К примеру, очень старая граммофонная пластинка с романсом Монтгомери Мо, а миссис Громбилль из Бюро потерянных вещей обожает старые романсы. Я отдал ей пластинку, и она так расчувствовалась, что призналась: ей приносили снежный шар.
– Она отдала его? – с любопытством спросил Ворончик.
– Нет. В Бюро его больше не было. Почти сразу после поступления к ней шара туда пришел вокзальный констебль мистер Хоппер.
– Констебль? Фу!
– Да, он очень неприятный господин. В общем, мистер Хоппер увидел шар и, заявив, что тот является важной уликой в расследовании кражи на вокзале, забрал его. Но я выяснил, что на самом деле шар ему просто понравился и он захотел подарить его на Новый год своей сестре.
– Какой подлый тип! И ты забрал шар у констебля?
– Не совсем. Миссис Громбилль сказала, что констебль все спрашивал про ключ, чтобы завести шар, а когда выяснилось, что ключа не было, сообщил, что отправится к мастеру ключей и замков. Такой мастер на Чемоданной площади только один – хозяин мастерской «Замочнингс». Ну, я и пошел к нему.
– Ты нашел шар у мастера? – спросил Ворончик, все сильнее погружаясь в историю поиска потерянного снежного шара.
– Нет. Мастер не успел подобрать ключ. За день до моего появления к нему за новыми отмычками пришли братья Догвилль. Это местные бандиты – у них все семейство занимается темными делишками, а возглавляет их Мамаша Догвилль. Братья увидели шар в мастерской и решили, что он станет неплохим подарком на Новый год для их Мамаши. Они забрали его, несмотря на все протесты мастера.
– Дай угадаю, – вставил Ворончик, – ты пошел к этим Догвиллям, но шара у них тоже уже не было?
– Не угадал. Шар у них был. Я выждал, когда вся семейка Догвилль отправится на ограбление, и проник в их дом на Собачьем пустыре.
– Это очень храбро, – оценил Ворончик.
– Да уж, – проворчал Томас. – На самом деле было очень страшно. Если бы отец прознал о том, что я сделал, он бы точно меня прибил. Так или иначе, я забрался в логово бандитов Догвиллей и нашел шар. Он был спрятан в носок и сунут под подушку на кровати младшего из братьев Догвилль. Я стащил его и выбрался из дома бандитов, а потом вернулся сюда. Вот и вся история, Ворончик. Понимаешь, как этот снежный шар важен? Мистер Тёрнхилл так по нему горюет. Он сказал, что когда потерял его, то будто бы потерял свое сердце. Ты можешь представить, каково это – потерять сердце?
– Могу, – неожиданно сказал Ворончик. – У меня украли сердце. Злобный доктор Ферро похитил его. Но однажды я его верну.
Томас не знал, правда ли это, или Ворончик, как всегда, привирает. Он уже собирался расспросить об этом своего маленького пленника, когда во дворе гостиницы раздался хруст снега под чьими-то ногами.
Томас обернулся и увидел громадного мужчину в пальто и котелке. Мужчина направлялся прямо к нему, его ухмылка не предвещала Томасу ничего хорошего.
– Ну привет, коридорный, – хрипло сказал он. – Ты украл то, что принадлежит нам.
Прищурившись, громила глянул на шар в руке Томаса, и тот спрятал его за спину, а затем попятился. Он понял, кто перед ним – один из братьев Догвилль! Они как-то прознали, что он украл шар! Но как?!
Догвилль будто прочитал его мысли и сказал:
– Кузен Билли заприметил, что по пустырю у нашего домика ошивается мальчишка-очкарик в шапочке гостиничного коридорного. Шапочка тебя выдала, парень. Мой тебе совет: когда идешь на дело, меняй костюмчик. Хотя что это я? Мой совет тебе не пригодится. Зря ты сунулся к Догвиллям, парень.
– Не подходите! – воскликнул Томас. – Не подходите ко мне!
Громила Догвилль рассмеялся, а затем протяжно свистнул.
Томас развернулся и бросился к двери гостиницы, но перед ней вдруг возник еще один тип в котелке – столь же непритязательной наружности. Он сплюнул в снег и покачал головой.
Томас застыл. Он уловил движение слева и повернул голову. Там был еще один Догвилль. Справа тоже хрустнул снег – парочка громил заходила и оттуда.
С отчаянием оглядываясь кругом, Томас крепко сжал в руке снежный шар.
– Вы не получите его! – воскликнул он. – Я вам его не отдам! Отец! Оте-е-ец!
– Папочка не поможет, парень, – прозвучало за спиной, и в следующий миг на Томаса, как сачок на мотылька, надели мешок.
Коридорный закричал и забарахтался, но тут земля ушла у него из-под ног, и он рухнул в снег. Мешок схватили, завязали, и кто-то взгромоздил его себе на плечо.
– Нет! – вопил Томас. – Помогите! Спасите!
– Никто не поможет тебе, парень, – прозвучало совсем рядом. – И не надейся на эту дрянную Зубную Фею – она сейчас слишком занята, чтобы тебя спасать. Ловит злодейку, которая появилась в Саквояжне, – ей нет дела до каких-то очкастых коридорных…
Следом раздался дружный хохот Догвиллей…
…Двор гостиницы был пуст. Лишь снег валил, заметая следы того, что здесь произошло. Выл ветер, и, кроме него, сейчас здесь не раздавалось ни звука.
– Томас?! – позвал мистер Ворончик, прислушиваясь.
Ответа не последовало, но пленник в угольном ящике и не надеялся его получить. Он прекрасно слышал все, о чем говорил этот злыдень, слышал крики Томаса.
Мистер Ворончик был зол. Нет, он был в ярости. Они схватили Томаса! Ну что ж, они поплатятся! Не нужно было им злить мистера Ворончика, потому что теперь его ничто не останавливало. Он и правда не хотел делать то, что собирался, но они его вынудили!
Угольный ящик вздрогнул…
…Старый пассаж на Чемоданной площади был давно заброшен. Располагался он рядом с шумным вокзалом, в шаге от него кипела и бурлила жизнь, но сам пассаж представлял собой островок мертвенной тишины, о котором все будто бы забыли.
На его дверях висели замки, окна были заколочены, устроенные внутри лавчонки много лет пустовали, а в стеклянной крыше зияли проломы, через которые в пассаж проникал снег. На мраморных полах, на лестницах и галереях громоздились сугробы.
Старый пассаж был местом, в котором частенько творились различные темные и мрачные дела. И именно сейчас, незадолго перед Новым годом, такие дела здесь и происходили.
Мешок с дергающимся внутри Томасом шлепнули на пол, и коридорный вскрикнул.
Кто-то развязал мешок, и в него забралась чья-то рука. Нашарив там Томаса, она схватила его за шиворот и вытащила наружу.
Томас ничего не видел – очки слетели с его носа и остались где-то в мешке. И все равно он почти сразу понял, где оказался, и содрогнулся – никто не услышит его криков и призывов о помощи. Со всех сторон стояли темные фигуры – они были размыты и напоминали здоровенные пятна. Шесть «пятен» с очень дурными намереньями и явно не в настроении.
Один из Догвиллей отобрал у Томаса снежный шар.
– Мы вернули свое, – сказал он хрипло, – а теперь настало время преподать тебе урок, коридорный.
Томас дернулся, но его тут же встряхнули, да с такой силой, что клацнули зубы.
– Куда собрался? – хохотнули в самое ухо Томасу, а потом его толкнули.
Коридорный запутался в ногах и едва не упал, но подхвативший его под руки Догвилль толкнул его, «передавая» одному из братьев. Схватив Томаса, тот швырнул его другому.
– Мне! Мне! Давай мне! – голосили остальные.
Окружившие коридорного плотным кольцом громилы переталкивали его друг другу, как мячик. Голова кружилась, перед глазами все прыгало и плыло, бедный Томас вопил, а это лишь сильнее веселило братьев Догвилль. Раз за разом грубые руки хватали его, разворачивали и толкали…
И тут жестокую
