Люба, Яночка… и другие - Анатолий Григорьевич Петровецкий
6
В конце августа случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Свой день рождения Люба решила отметить вдвоем с Олегом. Родители уехали на дачу и собирались вернуться через несколько дней. Она весь день готовила какие-то салаты и свой любимый пирог. Олега пригласила на шесть вечера, но стол накрыла к пяти. Долго одевалась, подбирая платье с особой придирчивостью. Полчаса смотрела на себя в зеркало, расчесывая свое богатство. Люба понимала, сегодня должно произойти то, что изменит ее жизнь. Она хотела и не хотела изменений. Необходимо было выбирать между любимым человеком и мечтой. С мечтой она жила уже несколько лет, а с любовью – не более месяца. Да и что она могла знать о настоящем чувстве, посетившем ее впервые в жизни? Ей нравились мальчики и раньше. Нравились, и не более того. А с Олегом произошло что-то особенное. Она не могла без него жить, и как ей казалось, дышать. В начале себя успокаивала: «Уеду, и все станет на свои прежние места». Но с каждым последующим днем убеждалась в обратном. Мысль о разлуке приводила ее в отчаяние. Люба загнала себя в угол и не представляла, как можно выбраться на свободу.
Олег пришел точно в шесть. Его три коротких и один длинный звонки в дверь она хорошо знала. Поправив у зеркала еще раз прическу и платье, открыла дверь. Олег стоял, улыбаясь, впервые в костюме и галстуке. Таким она его еще не видела. В руках «плясали» букет цветов и бутылка шампанского. Люба знала, когда он теребит что-либо в руках бессознательно – значит нервничает.
– Проходи, – тихо прошептала она. – Располагайся, как тебе будет удобно. Может, снимешь пиджак?
Олег прошел в прихожую, вручил Любе цветы и шампанское.
– С днем рождения, любимая! – тихо произнес и поцеловал в губы.
Они целовались долго, позабыв о накрытом столе, салатах и шампанском. Вдруг Олег отстранил от себя взволнованную девушку, отошел на шаг назад и сбивчиво произнес:
– Люба, Любочка, любовь моя, выходи за меня замуж, – достал из внутреннего кармана пиджака красную бархатную коробочку, открыл, достал маленькое колечко с бриллиантом, трепетно взял руку девушки и надел колечко ей на палец.
Люба почувствовала, как глаза стали влажными.
Олег увидел маленькую слезинку на ее ресницах и поцеловал любимую.
– Не отвечай сразу, прошу тебя, – прошептал он…
Весь вечер они шутили, пили шампанское и говорили, говорили. О любви, о будущей учебе, о родителях, об Израиле и Украине, о разных национальностях. Олег был украинцем, а Люба еврейкой. Они не хотели думать об этом. Разве может такая чепуха помешать настоящей любви?! Для них не существовало препятствий. Во всяком случае, в этот замечательный вечер. На улице стемнело, но свет не включали. Зажгли свечи. Тени отбросились на стены, передразнивая движения людей. Люба и Олег смотрели друг на друга, не замечая баловство теней. Он обнял девушку, поцеловал. Она охватила его шею руками и не хотела отпускать никогда. Так почувствовала в данную минуту и, казалось, приняла окончательное решение. Олег поднял ее на руки и осторожно понес в другую комнату. «Прощай, Израиль! Прощай мечта!» – последнее, что с облегчением пронеслось в ее голове…
7
Люба каждый день заходила к Ривке. Помогала ей по дому, ходила в магазин. Вскоре женщина поправилась и могла самостоятельно обслуживать себя. Но Люба по-прежнему приходила и помогала ей. Ривка с удовольствием играла с Яной. Чувствовалось, как не хватает ей общения с детьми и внуками. Читала ребенку сказки, покупала ей конфеты и пирожные, выходила с ней гулять во двор. Яна постепенно привыкла к Ривке, обнимала и целовала ее, приносила тапочки, гладила руку. А когда она впервые назвала пожилую женщину не по имени, а бабушкой, Ривка прослезилась.
Люба много времени проводила с новой подругой. Постепенно рассказала ей о своей прошлой жизни и о том, как она попала в Израиль одна с маленьким ребенком. Это был первый человек, с которым позволила себе расслабиться и откровенничать.
Через месяц Ривка предложила Любе переехать к ней. Она жила в большой трехкомнатной квартире. Огромный салон казался Любе футбольным полем, а спальня, которую давала ей Ривка, – настоящей царской опочивальней. Люба смутилась и отказалась. Такие условия она не могла оплачивать. «Не по Сеньке шапка», – отшучивалась Люба.
– Что тебя смущает? Деньги? Оставь. Я предлагаю тебе жилье бесплатно, – наседала Ривка. – Не хочешь бесплатно? Хорошо. Сделаем маленькую сделку. Вернее – сотрудничество. Мне нужна женщина для уборки квартиры. Да и присматривать за мной. Не молодая уже. Дети далеко. Помогать не могут. А ты всегда рядом. Уберешь раз в неделю, сходим вместе в магазин, в аптеку, к врачу, погуляем втроем. Ты за это не берешь
деньги, а я не беру деньги за квартиру. Договорились? Только работу и учебу в ульпане ты не бросаешь. Это мое неоспоримое требование.
Люба не знала, что делать. Понимала, что Ривка хитрит: хочет помочь и не желает обидеть. Они нуждались друг в друге, и это было настоящим спасением.
Проявлять характер не было смысла, и Люба согласилась. Только не знала, как сказать Инне. Понимала, что подводит ее.
Но все обошлось как нельзя лучше. Когда Люба сообщила соседке о предложении Ривки, Инна обрадовалась:
– Это же здорово! У вас наконец-то будут человеческие условия.
– А как же ты? – спросила Люба.
– Не беспокойся за меня. Мы с Тамиром давно уже решили жить вместе. Только боялись тебе об этом сказать.
Сборы забрали час времени. Люба с двумя чемоданами в руках, Инна с двумя сумками и Яна с маленьким рюкзачком на спине и большим медведем в руках вступили на новое пространство израильской жизни.
Ривка встретила их с улыбкой, торопливо хватая то чемодан, то сумку, то рюкзачок из рук гостей. Она волновалась не меньше вошедших. Сразу забрала Яночку к себе, чтобы девочка не мешала Любе распаковывать чемоданы.
Ривка освободила им огромный шкаф, в котором все вещи затерялись. Оставалось много места. Это радовало и одновременно угнетало – еще раз напоминало о неустроенности и бедности матери и ребенка. Но радости было намного больше. Она вселяла надежду на добрые перемены. И они стали потихоньку происходить.
Люба успешно закончила ульпан и нашла новую работу в магазине одежды. Она работала шесть часов в утренние часы. Покупателям нравилась новая продавщица. Это устраивало хозяев, и они всегда шли ей навстречу, если возникала такая необходимость.
Ривка отводила и забирала Яну
