Улыбайся - Валентин Одоевский
Сказано – сделано. Установив нашу нехитрую «инженерную» конструкцию и убедившись, что мир не качается, не трясётся, мы включили ночное видение и в его зелёном свете принялись осматриваться.
Ночной город казался вымершим. На улице не было, практически, ни души. Лишь редкие тени в свете фонарей и витрин мелькали вдоль стен. Иногда проезжали машины, ехали настолько медленно, что мы успевали даже увеличить кратность и рассмотреть водителей и, если были, пассажиров. Вот, например, проехал какой-то мужик с густой чёрной бородой и, низко опущенным, козырьком кепки, что создавало впечатление, будто это кепка с бородой сидит за рулём (ну а что? – в нашей стране и не такое возможно!). Или вот, шикарный красный «Феррари» с… «типичной» блондинкой в чёрной кожаной куртке за рулём.
– Нифига себе! – то ли удивился, то ли восхитился Андрей. – Это ж как так-то, а?!
– А что тебе не нравится? – как бы без участия спросил я.
– Да почему всё так?! Даже у НЕЁ есть «Феррари», а у меня нет!
– Полагаю… – начал я, – потому что ты не блондинка…
Я оторвался от прицела и улыбнулся ему исподлобья.
– Да в смысле? Да почему?! – возмущался Андрей и снова прильнул к прицелу, но наша «цель» исчезла за домом.
Мы продолжили наше «около-снайперское» созерцание, но на дорогах и проспектах уже никого и ничего не было.
Я оторвался от оптики, чтобы дать глазам отдохнуть, ибо так или иначе они находятся в напряжении.
С улицы дул ветер, к нам в комнату время от времени залетали редкие цветные кленовые листья, из-за которых хозяйка нередко бранила нас, потому что мы забывали их убирать.
Я посмотрел на дома напротив. Во многих окнах горел свет, и были даже видны силуэты обитателей квартир…
Стоп!
Свет… Силуэты…
Я придумал, что делать!
Без лишних колебаний я снова приник к прицелу и стал всматриваться в дом напротив. Глянул в первое же окно, в котором горел свет. Сквозь тюль были слегка размыто видны люди, сидящие за столом. Мужчина, занимавший стул у центра стола, что-то увлечённо рассказывал, женщина, примерно его возраста, судя по всему, еле-сдерживала смех, а сын, где-то лет десяти, с зажмуренными глазами и улыбкой до ушей барабанил по столу, видимо, настолько ему смешно было.
– Интересно, – вслух задумался Андрей, – а что он им такое рассказывает?
Похоже, ему тоже пришла в голову такая же идея, как и мне, и он вместе со мной смотрел в одно окно.
– Я бы сказал, – заулыбался я. – Но не буду, боюсь ты обо мне не так подумаешь…
Андрей оторвался от прицела и, ехидно улыбаясь с выпученными глазами, посмотрел на меня.
– О чём ты думаешь?! – чуть не смеясь спросил он.
– Я? О рыбалке! – посмеиваясь ответил я. – А вот о чём ты думаешь, раз так улыбаешься?
– Э-м-м… – мой товарищ замялся. – Тоже о рыбалке!
– Да?
– Да.
– Именно!
– Безусловно!
– Смотрим дальше…
Мы снова прильнули к оптике. Я перевёл взгляд на окно выше, где тюль была открыта и чётко была видна уже не молодая, но и не пожилая пара, которая явно спорила о чём-то. Мужчина с напряжённым лицом и растрёпанными волосами, создававшие подобие кудрей, стоял, чуть подав корпус вперёд и время от времени размахивал руками, что-то говоря жене, которая, в свою очередь держала руки сложенными на груди и, судя по всему, то и дело кричала на мужа. Всё это, конечно, могло показаться смешным со стороны, особенно если подобрать правильный трек Эминема под весь этот «спектакль», однако ж, мне было даже как-то жалко мужика, ибо, что ни говори, но женщина в гневе или недоумении в него перерастающем – страшная сила.
Невольно стало интересно, как же он выкрутится из ситуации. Вот мужик выпрямился, стал говорить спокойнее. Женщина, видимо, тоже перестала кричать. Они стоят, разговаривая так, ещё минут пять, после чего муж улыбается, что-то говорит ей и заключает в свои объятия. Всё! Окончен «бой», мир и любовь восторжествовали!
Так бы и смотрел на эту идиллию весь вечер, но тут Андрей сказал:
– Быстрее посмотри на восьмой этаж!
Что ж, его отыскать нетрудно, поскольку это последний, да и горит там всего одно окно. Устремляю свой взор туда и вижу совсем молодую пару, сидящую на подоконнике. Парень обнимает девушку за талию, а она держит свои руки за его шеей, и оба смотрят на друг друга настолько милым взглядом, что даже не нужно вплотную видеть их глаза. Он что-то говорит ей, от чего девушка слегка опускает голову и, похоже, улыбается, что-то говоря в ответ.
– До чего же мило!.. – восхищается Андрей.
Я смотрю вторым глазом на него и замечаю, как его щёки краснеют от умиления. Он сам по себе очень чувствительный человек, а когда видит что-то подобное, то его легко растрогать.
Между тем, наша парочка уже слилась в поцелуе, прижавшись друг к другу. Ей-Богу, им бы в романтическом фильме сниматься, а не сидеть у окна вечером!..
Вот их губы размыкаются, парень снова что-то говорит, а девушка закидывает голову назад. Они слезают с подоконника и исчезают в глубине комнаты, а через несколько секунд там гаснет свет…
– М-да-а-а-а…, – говорит Андрей.
– Что? – усмехаюсь я.
– Всё самое интересное…, – начинает он.
– …и без нас, – продолжаю я его мысль.
– В точку!
Мы ударяемся кулаками.
– По крайней мере, они точно счастливые, – констатирую я.
– Похоже на то.
Я снова гляжу в прицел, но… светящихся окон уже мало…
Лишь на четвёртом этаже в одной из центральных квартир горит свет, а на подоконнике сидит ребёнок лет пяти с длинными светлыми волосами, пухленьким лицом и с плюшевым мишкой в руках и что-то увлечённо говорит, время от времени показывая в ночное небо, с миллионами звёзд на нём и белым месяцем средь них. Должно быть, он рассказывает своему «другу» о созвездиях, хотя… какие там созвездия в пять лет-то? Скорее всего, он просто пересказывает ему одну из тех сказок, что мама читает ему перед сном, а небо просто как иллюстрация или место действия… Но вот, сзади появляются женские руки, которые гладят его по голове. Ребёнок мило улыбается и разворачивается всем телом, от чего-то хлопает в свои пухленькие ладошки, и женские руки поднимают его и куда-то уносят. Наверное, детям уже спать пора…
Я гляжу на время – уже девять часов.
– Слушай! – нараспев говорит Андрей. – У нас же остался тортик в холодильнике?
– Да-а-а…, – также нараспев отвечаю я.
– Так вот! – восклицает он. – О каком счастье ты мне тут рассказываешь? Счастье в тортиках! Пошли есть!
– Эх, Карлсон, – задумчиво отвечаю я, вспоминая небезызвестный мультик, – не в пирогах счастье…
Андрей улавливает мою мысль и, сделав голос чуть грубее, говорит:
– Ты что, с ума сошёл?
Я улыбаюсь:
– Да пошли, конечно! О чём ты говоришь вообще!
– Вот другой разговор!
– А, стой! После шести не жрать!
Я посмеиваюсь.
– Слушай, не хочешь – не надо!
