68 дней - Елена Калугина
Последнее сомнение: может быть, всё-таки не ходить? Вот так – взять и остаться дома?:.. Но Умная Лина, как ни странно, безмолвствует, оставив девушку наедине с судьбой, неумолимо закрутившей в вихре событий и влекущей туда, вперёд, навстречу новым приключениям. Брызнула на себя из белого флакона "Courreges", приобретённого на той же барахолке за треть месячной зарплаты. Экстравагантный аромат защекотал ноздри ноткой бергамота, изысканно упокоившейся на персиковом облаке, закружил голову и придал уверенности. Язычок накладного "сейфового" замка легко выскользнул из привычного ложа, дверь отворилась, бегом вниз по ступенькам…
***
Ехать пришлось в переполненном жёлтом "Икарусе" с прицепом на "гармошке" – по пятнадцатому маршруту ходили только такие автобусы. Минут сорок езды без пересадок, знаменитый плакат на бетонном заводском заборе с неслыханно дерзкой, почти пародийной надписью: "Да здравствует то, благодаря чему мы, несмотря ни на что", вызывающей у пассажиров общественного транспорта неизменную улыбку. Поворот на улицу Громова – и вот оно, сердце Затулинки, большого спального района на окраине индустриальной Кировки, застроенного, в основном, однотипными панельными "хрущобами". Вот и кинотеатр "Рассвет", где нескончаемая улица Зорге делает зигзаг.
На остановке уже стоят Витька и Макс. Девчонки держатся чуть в сторонке, жмутся друг к другу. Но первое смущение преодолели быстро, чему способствовал непринуждённый разговор Витьки и Вали, которая чувствует себя спокойно и уверенно – она же не знакомиться с парнями пришла, а просто весело провести праздничный вечер. Лина украдкой смотрит на Макса, отметив, что он "упакован" лучше всех и отлично смотрится: добротный овчинный полушубок с чёрным кожаным верхом, новенькая норковая шапка "формовка", высокие кожаные сапоги на меху – всё одеяние оттеняет и подчёркивает его сногсшибательную внешность. Лина приуныла: ей стало очевидно, что Макс – птица совсем другого полёта. В своей затрапезной искусственной шубке она сама себе кажется невзрачной замухрышкой.
Но метаться поздно, пора праздновать. Дождались опоздавших, и Витька ведёт всех к торчащей свечке девятиэтажки, невдалеке от которой простираются бескрайние поля пригорода. Край цивилизации.
Дом оказался малосемейным общежитием с одним подъездом, единственным лифтом и расходящимися от него на две стороны длинными обшарпанными коридорами, выкрашенными в жуткий зелёный цвет. Поднимались на седьмой этаж по очереди – всех лифт, конечно, не вместил.
Жилище Лёши больше напоминало пародию на квартиру, эталон минимализма – конурку со всеми удобствами. Назвать пространство за порогом громким словом "коридор" язык не повернулся – так, пятачок, одну ногу поставишь, вторую некуда. Снимать верхнюю одежду пришлось в подъезде и пристраивать, где придётся – проектная ёмкость вешалки в прихожей закончилась с первым же повешенным на неё зимним пальто. На входе сразу образовался весёлый затор, сопровождаемый толкотнёй, суетой, смехом и сблизивший компанию в самом буквальном смысле. Лину случайно подтолкнули к Максу, и её обдало внутренним жаром от одной только мысли: он рядом!
Раньше Лина думала, что самая крошечная в мире кухня – её пятиметровка, куда не помещается даже малюсенький обеденный столик. Оказалось, бывают кухни поменьше раза в полтора, где и одному человеку не повернуться, не то, что целой девчачьей команде, желающей соорудить праздничный стол. Хорошо хоть приготовлено почти всё заранее, осталось по салатникам и тарелкам распределить. С тарелками у Лёши всё оказалось более-менее нормально, как и с ёмкостями для горячительных напитков.
Теперь, когда стол с закусками накрыли, требовалось позаботиться о главном блюде – шашлыке. Спросили, где же находится замаринованное сокровище. Хозяин, коему на кухне места не нашлось, прокричал из комнаты, что шашлык стоит в духовке. На указанном месте обнаружилась подозрительно маленькая кастрюлька, на дне которой сиротливо покоились аккуратные кубики тёмного мяса в количестве, явно не совпадающем с представлением о сытном праздничном ужине на десятерых.
– Ну и где полбарана? – спросила Валя, выразив общее недоумение.
– Как это "где"? – возмутился хозяин, – так в кастрюле же! А что осталось – вон, замороженное, за окошком в авоське висит.
Гости потеряли дар речи. На сцену вышел Витька.
– Лёха, я не понял, почему так мало шашлыка?
– Так я всё сделал, как ты сказал!
– Я говорил, чтобы ты мясо зажилил?
Лёша обиделся.
– Ничего я не зажилил! Сам же сказал: на килограмм баранины взять чайную ложку соли, пять горошин перца… Вот, у меня записано! – Лёша протянул помятый листок из школьной тетрадки в клетку. Там действительно было написано "На 1 кг баранины…"
Витька взвился.
– Лёха, мать твою, ты что, дебил? Ты в какое положение меня поставил? Я людям полбарана обещал, а ты, значит, три кусочка на всю толпу?!
Первой хихикнула Катя. А следом за ней заржали все. Не смеялся только Лёша: он так старался, бегал по соседям, занимал посуду и табуретки для гостей, возился с мясом целый вечер, хотел, чтобы всё получилось идеально. А вышло, что ещё и дураком остался.
Надо сказать, смотрелся обиженный хозяин весьма колоритно. Его представления о том, как должен выглядеть юноша, желающий понравиться девушкам, возникло явно не под влиянием модных журналов и современного кино, оно сформировалось и зафиксировалось на уровне понятия "первый парень на Затуле". Самой приметной и притягивающей взгляд деталью наряда явились немыслимой расцветки полосатые брюки, больше напоминающие пижамные штаны, купленные в уценённых товарах. Верх тоже не подкачал: белоснежная трикотажная майка, какие обычно носят для тепла под рубашку. Дополняла облик причёска: засаленные кучеряшки до плеч, обрамляющие простоватое лицо в юношеских угрях. Держался Лёха важно и с достоинством, совершенно уверенный в собственной неотразимости. При первом взгляде на хозяина девчонки невольно прыснули, но пришлось ради приличия как-то скрывать свои чувства, что не так просто: Лёша, по всем признакам, вознамерился стать звездой вечера. Кроме того, просвещённый Витькой, кто есть кто, хозяин стал оказывать знаки внимания Кате, чем поверг её в состояние, близкое к истерике: девушка, занимавшаяся в волейбольной секции, оказалась почти на голову выше кавалера. Впрочем, даже во всеобщей тесноте ей удавалось как-то избегать настойчивых попыток ухажёра сократить дистанцию.
В самый разгар праздника Катя довольно громко произнесла: "Да пошёл ты!", оттолкнув Лёху, попытавшегося незаметно погладить Катину спортивную задницу. Ухажёр сконфузился и забился в угол, угрюмо поглядывая на гостей. Скорее всего, Витька твёрдо пообещал брату (в обмен на гостеприимство и щедрое угощение) благосклонность приглашённых девушек. Не получив желаемого, хозяин обиделся окончательно и
