Чужая сказка - Ульяна Подавалова-Петухова
— А я не мусор, чтобы меня выносить!
Для нее черное было черным, синее — синим, а красное — красным. Порой с ней бывало трудно и детям, и родителям, и коллегам, и даже семье, потому что по отношению к работе Анна Андреевна была «отличницей». Все всегда сделано и вовремя сдано. Она могла плеваться вслух и ругаться про себя матом, но все равно продолжала ваять очередной отчет. Проклинала гениев министерства образования, этаких любителей ЗОЖ, решивших в осенние каникулы провести на стадионе соревнования «аля-мы за спорт», но все же плелась с детьми на этот самый стадион, бормоча ругательства. А потом прыгала, вопила, отчаянно болея за своих. И дети, подстегнутые такой поддержкой, побеждали: они бежали быстрее, прыгали выше или дальше, вырывая победу у параллельного класса. Анна Андреевна на финише благодарила их осипшим от вопля голосом и обнимала каждого.
Дети рассказывали ей о поездках, соревнованиях, конкурсах, и она слушала, слегка улыбаясь. После седьмого урока ей приходилось выгонять учеников, которые «хотели поговорить». Эти подростки, практически ставшие взрослыми, разговаривали с учителем ни о чем и обо всем. Периодически Анна Андреевна вспоминала о трех стопках тетрадок, которые «нужно было проверить до завтра». Дети хором вызывались помочь, а потом беседа продолжалась.
Вторую звали Виолетта Михайловна. У нее, как и у Анны Андреевны, был неудачный брак за плечами. Даже два. Каждый принес ребенка. И здесь сработал закон золотого сечения: дети были разнополыми. Вот тебе дочка, вот тебе сын. Оба уже давно взрослые, устроенные в жизни люди.
Впервые увидев Виолетту, Лера подумала о том, что этой на вид обычной русской женщине с широкой душой (и не только душой) идет такое не типичное имя. А уж имя с отчеством просто отпечатывались на всем образе. Когда эта дама ходила по школе медленно (такое тоже случалось, хоть и редко), все сразу понимали, что идет Виолетта, и не просто Виолетта, а Виолетта Михайловна! Стать во всем! Преподавала она физику (чисто мужской предмет), но умудрялась каким-то образом влюбить в него детей (не всех, но всё же!). Видать, работало это на каком-то нейтронном уровне. Дети порой сами не осознавали, что влюбились в физику. Иногда лабораторные превращались в эксперименты, но школа все еще стояла на месте, окна были целыми, и электричество в микрорайоне не вырубалось. Значит, все проходило благополучно, хотя после очередной лабораторной между учителем и детьми проскакивали озорные искорки, но Виолетта Михайловна подносила палец к губам, и тайна не уходила дальше лаборантской.
Вербовку любителей физики учитель начинала с третьего класса, проводя занимательные открытые уроки-эксперименты. За то, чтоб поучаствовать в них, среди старшеклассников вспыхивали ссоры. Выпускники одиннадцатого класса на перебой показывали «фокусы», суть которых можно было объяснить с чисто физической стороны, сражаясь за право удивить младших товарищей. Они зря ссорились: Виолетта Михайловна редко кому отказывала в участие.
У Виолетты Михайловны было совершенно не поэтическое прозвище — Вилка. Она его не стыдилась, наоборот. В сентябре, когда в очередном седьмом классе шел первый урок физики, открыто заявляла о нем. Дети обычно переглядывались и хихикали.
— Можете звать между собой Вилкой, но не Ложкой. На ложку обижусь, и тогда получите, — говорила она после инструктажа по технике безопасности.
И в каждом классе находился умник-иронизатор, клоун местного значения, который вальяжно спрашивал с задней парты:
— И чем получим? Ложкой что ли?
Но класс почему-то не смеялся, а Виолетта Михайловна поднимала голову, смотрела в глаза паяцу поверх очков, а потом пожимала плечами:
— А мое прозвище разве Ложка?
Клоун давился собственным смехом, опускал голову с малиновыми ушами и что-то бормотал под нос, а Виолетта Михайловна продолжала урок.
У Леры детки были помладше. После седьмого класса ее детей отдавали старшей коллеге, которая не любила «возиться с малышнёй», и лишь раз Лера выпускала девятый класс. За тот год она едва не поседела, обзавелась гастритом и бессонницей. Мама хваталась за сердце, а Лера бесконечно занималась с детьми в школе. Папа один раз даже предложил принести раскладушку, потому как «приходить домой только для того, чтобы принять душ и поспать» расточительно. Тот год был самым тяжелым временем за ее педагогическую карьеру. Поэтому, когда очередные дети переходили из седьмого в восьмой, Лера с чистой душой передала их коллеге.
С маленькими лучше. Порой Лере начинало казаться, что она цирковая лошадка, которая бегает по кругу, но эти ощущения проходили, и год сменял год. И жизнь выстроилась и шла не по календарному, а по учебному году.
А календарный почти подошел к концу. На дворе стоял декабрь 2019 года. Приближался день рождения. Когда она была маленькой, то очень любила свой день рождения. Папа с мамой были дома. Пахло мандаринами и живой елью. Откуда-то извлекались новые подарки, и Лере это казалось продолжением новогодней сказки. Став старше, поняла, день рождения — праздник грустный. Родственники всех степеней кровных уз хором вопрошали: «Ты скажи, ты скажи, что тебе надо?» И тут же сами отвечали, что Лере «надо замуж». Особенно тактичные с грацией слона в посудной лавке напоминали, что «часики тикают, смотри, а то поздно будет». Но посиделки с родней не самое страшное. Страшно, что друзей не собрать. В детстве все дети с радостью спешили к ней на торт, мороженое и сюрпризы. А сейчас…
Лера вздыхала, понимая, что все будет как обычно. А обычно в ее день рождения никто не может ни есть, ни пить. На салаты смотрят с отвращением, а запах спиртного провоцирует рвотные позывы. Страна еще не пришла в себя, чтобы трезво посмотреть на второе января, то есть Лерин день рождения. Все адекватные в спячке, а неадекватные, Бог даст, не вспомнят.
Тридцать семь лет. И что у нее есть? Есть квартира. Хорошая, большая, хоть и однокомнатная. Зато мама с папой этажом ниже. Есть работа. Если Лера до сих пор не бросила ее и отпахала — страшно вымолвить — пятнадцать лет, значит работу она любит. Хотя все знакомые, непричастные к школе, считали ее мазохистской. Родители живы-здоровы. Что еще нужно?...
Лера знала, что ей было нужно. Но того, единственного, она еще не повстречала. Конечно, пора рожать! Конечно, «часики тикают»! Но и замуж за первого встречного-поперечного не хотелось! Хотелось и платье, и свадьбу, и букет бросить, и чтоб букет поймала
