Ю Кузнецов - Николай и Мария
- Ты уверен, что он прорывается в морг?
- Абсолютно уверен, - твердо ответил лейтенант Болдырев.
- А каковы гарантии твоей уверенности?
- Честь офицера.
- А, пустые слова, - отмахнулся подполковник, - в наше-то время!
И вдруг пронзительно посмотрел на подчиненного.
- А скажи, лейтенант, почему ты предаешь своего друга?
Лейтенант Болдырев побледнел, скрипнул зубами:
- Он перестал быть моим другом, когда убил женщину, которую я любил.
Подполковник разинул рот.
- Ты... ты любил Машу?
- Да, и всегда буду любить.
- А она об этом знала?
- Догадывалась... Эх, товарищ подполковник... Тяжело любить безответно.
- Тебе не позавидуешь, - усмехнулся подполковник и полупрезрительно добавил: - третий лишний...
Лейтенант Болдырев опустил голову. Оба с минуту молчали. Затем лейтенант резко вздернул голову и произнес:
- Товарищ подполковник, не надо задействовать много людей. Разрешите мне. Я один остановлю его.
- Да если ты встанешь на его пути, он отшвырнет тебя, как щенка.
- Но я сильней его.
- Сейчас он сильней тебя. Он сумасшедший, и перед ним цель. Ты его не остановишь... Ладно. Обойдемся одним взводом. Второй взвод перекроет прямую и окольную дороги. Ступай.
В пять тридцать утра машина спецназа остановилась у цели. Только подполковник приказал взводу рассредоточиться и залечь вокруг объекта, как увидел открытые двери морга и осекся.
- Что за черт!
- Не может быть! Он не мог успеть... - прошептал лейтенант Болдырев.
- За мной! - скомандовал подполковник и ринулся к открытым дверям, и все за ним. За дверями в левом углу полулежал-полусидел пьяный сторож с выкаченными глазами. Возле него валялась пустая четвертинка.
- Он там? - спросил на ходу подполковник.
- Там. Идите прямо, потом направо, и все увидите, - бормотнул пьяный сторож, завалился набок и захрапел.
Пошли прямо, потом направо и увидели! Лейтенант Румянцев лежал в обнимку с холодным телом своей жены - и был мертв. Николай вернулся к Марии.
Подполковник возгремел в ледяной тишине:
- Отдать честь лейтенанту Румянцеву! - и первым взял под козырек. И все взяли под козырек.
Прошла минута, и подполковник опустил руку. И все опустили руки. И подполковник произнес:
- Ребята! А теперь по-русски, по-христиански! - и первым обнажил голову. И все обнажили головы. И у всех на глазах выступили слезы. И все плакали. Даже сурового подполковника прошибла нечаянная слеза. А потом подполковник вышел наружу, и все вышли за ним наружу, построились по его приказу и дали три залпа прощального салюта. И свершилось чудо. Ни один мирный житель не проснулся, ни одна собака не залаяла. Город был тих и спокоен.
Мир праху твоему, раб Божий Николай! Мир праху твоему, раба Божия Мария! Совет и любовь на небесах!
Когда возвращались в часть, подполковник Пепелюга спросил лейтенанта Болдырева:
- Там, в морге, я видел на твоем лице слезы. По кому ты плакал? По ней?
- И по нему, - ответил лейтенант, - я его простил.
Через тридцать девять дней лейтенант Болдырев погиб при выполнении особого задания. Говорят, он безрассудно ринулся в самое пекло. Рассказ окончен.
